«Заметь как с изменением среды, но на познанную тобой ранее сменяются твои мысли» (Миархэль).
- Ну вот и произошла смена поколений.
- Как ты это определил?
- Молодые рассказывают друг другу свежие анекдоты, над которыми их отцы смеялись в юности.
«Вина мне, вина», - говоришь ты и сразу понимаешь, что хочешь целоваться с этим мужчиной, и чтобы он прижимал тебя к себе, и вы можете пойти хоть в туалет, хоть во двор, хоть поехать к нему на край земли куда-нибудь в Черемушки, и в такси не стыдно, что рядом водитель, и ты не можешь понять, где и когда вы сняли одежду. А потом ты выходишь от него на рассвете и совершенно счастлива, и тебе не хочется в машину, а хочется гулять, и еще где-то выпить просекко, одной, пусть в «Жан-Жаке» на Покровке, потому что там открыто с семи утра, тебе хочется радоваться миру, где люди идут неизвестно куда, а в тебе пока что сияет, хоть уже и тускло, эта ночная влюбленность, и все в жизни наполнено смыслом и красотой.
Давным-давно в Коктебеле в моей компании был один молодой человек, с которым я с чудовищной силой разругалась, а спустя несколько дней он подошел ко мне ночью и сказал, что очень любит делать женщинам куни. Не то чтобы это были нужные слова, но мне все показалось смешным, а потом мы выпили, и еще выпили, и очутились в его комнате, а потом вышли обратно на набережную, где закрывалось последнее кафе, и там работал его знакомый, и мы поставили Sweet Dreams Менсона, и это был дикий танец, с поддержкой, с тулупами, еще с какой-то акробатикой, и опять коньяк, а потом мы лежали на пляже и смотрели, как встает солнце.
Я не то что не помню, как его зовут - я не знаю, как он выглядит. Но эти впечатления - и внезапная страсть, и танец, и рассвет, и ощущение счастья и покоя, и безудержное восхищение жизнью - они яркие, теплые и ароматные, как будто только что выпеченные.
Романтика 90-х - алкоголь, трава, страсть, секс, жизнь как литература, жизнь в сувенирных магнитах воспоминаний. Мы были такие чудесные в этом своем новом романтизме - чувственном, грубоватом, даже немного циничном, эгоистичном, иногда не очень приличном и часто обидном для других.
Первое поколение, выросшее без венерических заболеваний и абортов. Не знавшее страха перед сексом. СПИД - ужас 80-х - тогда уже казался чем-то, что случается точно не с тобой и не с твоими друзьями (он и не случался в близком кругу).
Мы могли позволить себе эти яростные влюбленности на одну ночь. Мы принимали разочарования, обиды, скандалы, измены, страдания и слезы как часть жизни, мы восхищались и жаловались, мы разговаривали ночами о сексе, любви и свободе. Мы не жалели себя, не экономили чувства, мы были авантюристами, которые дышат ради того, чтобы жизнь трескалась от приключений.
И вот подруга спрашивает меня:
- Почему они не занимаются сексом?!
Это она о своих детях. О тех, кому от 20 до 25.
- Как это у нас было - просыпаешься и не знаешь имени того, кто рядом с тобой! - восклицает она.
- Ну, - киваю я. - Не то что имени, а часто даже пол точно не знаешь.
- А вот они пьют, танцуют, падают спать в семь утра по десять человек на кровати - и ничего, - жалуется подруга.
- Такие девки красивые, - говорит друг о знакомых своего сына. - Я бы на его месте всех бы уже…, а он - дружит.
Друг возмущен. Он не понимает, как так: красивый молодой человек 23 лет не интересуется сексом.
Однажды в той семье случилось счастье: сын учился в другом городе, и соседи пожаловались квартирной хозяйке, что всю ночь из окна падали использованные презервативы. С квартиры пришлось съехать - но как счастливы были отец с матерью! Пусть выгнали, пусть бросил университет, зато есть доказательство, что живой, что дышит, увлекается, презервативы использует.
- Они как-то сразу в отношения, - говорит подруга. - Никакой романтики, никаких взлетов, сразу что-то такое семейное, рутинное, скучное, готовят вместе, ведут себя так, словно 25 лет прожили.
У меня есть такие знакомые - они, правда, не успев познакомиться, начинают серьезную жизнь. Месяца два-три встречаются - и все это тихо, прилично. Потом съезжаются. Ходят везде вместе, ведут себя скучно.
Другие, наоборот, обходятся вообще без личной жизни - годами их не видят с девушкой или молодым человеком. При этом они куда-то ходят, с кем-то дружат, выпивают, отдыхают, музыку слушают, пироги пекут.
Нам, романтикам 90-х, они немного напоминают сырые дрова: вяло тлеют по краям, но никак не займутся.
Вот сын друга нашел в конце концов девушку, но уже спустя три месяца она потребовала решить, будут они жить вдвоем или нет. И не потому даже, что она без него и мгновения существовать не может, и не потому, что ей не хватает денег, чтобы платить за квартиру. Просто так надо, так разумно, ведь это целая история - то туда ездить, то сюда, много времени отнимает.
Молодой человек не был готов, он никогда ни с кем не жил, и пока он размышлял, они расстались. Причем так ровно и незаметно, как будто и не было чувств вовсе.
- Почему так? - спрашиваю я друга 29 лет.
- Просто не хочется тратить время на неправильных людей, - поясняет он. - Я однажды попробовал такую свободную жизнь, возил домой девушек из клубов, но даже не всегда хотелось с ними секса. Пока доедешь, уже узнаешь человека - и вот он тебе уже не очень симпатичен. И кажется, что глупо так себя растрачивать. Все равно удовольствие будет сомнительное.
Если мы рисковали ради ощущений - делали глупости, пренебрегали учебой, заваливали экзамены, теряли работу, - то новому поколению такое непонятно.
Они не поступают в институт, потому что их туда затолкали родители. Они серьезно выбирают профессию, год не поднимают глаза от книг, на отлично сдают экзамены, чтобы поступить на бюджетный, а не на платный, а потом ответственно относятся к учебе.
Для этого нового поколения жизнь - это уже не кино и литература, где для героя все может разрешиться самым лучшим образом благодаря милосердию автора. Они практичные и целеустремленные, и отношения в их жизни - на третьем или четвертом месте, а романтика - на седьмом или десятом. И секс - это лишь часть, необходимость, но не первая, и уж точно не цель, не смысл, не движущая сила.
Им не нужны авантюры, им нужен комфорт, они хотят осознанности.
Может, они менее страстные, но точно более ответственные. Нулевые и вот сейчас, десятые, - это время, может, и немного скучных, но точно более глубоких людей, которые не скользят по поверхности, а заглядывают в суть вещей. Поэтому они веганы, и для них важен раздельный сбор мусора, и на каком производстве сделано платье, им надо понимать, есть ли мизогиния в рекламе и в музыке, присутствуют ли вредные вещества в косметике, и вообще, нужна ли она в современном мире, нужно ли улучшать себя, есть ли смысл в красоте и тщеславии.
Мы, неоромантики, выросли на книгах и фильмах о любви и страсти. Они растут на проблемном кино, на литературе и документалках о несправедливости, их культовые сериалы - о поиске себя, а не о поиске партнера.
Те, кому нет сейчас 25, - совершенно новые люди. Их мир вообще другой, и у них иные убеждения, иная пирамида ценностей. И секс в ней - где-то сверху, маленькое деление на макушке.
Секс для них больше не запретный плод, не вызов, не средство оживить и расцветить свое существование. И знаете, этому можно даже позавидовать - в том смысле, что жизнь может быть для них такой интересной, такой насыщенной и без культа чувственных удовольствий. Пусть это и непонятный нам, но все же удивительный новый мир, который они создадут там, где мы разрушали.
Мудр тот, кто отдает то, что не может сохранить, чтобы приобрести то, что никогда не потеряет.
Небеса меняют синий цвет,
Покрываясь перьями седыми,
И слова становятся простыми,
Ощущенья боли в сердце нет.
К холоду привыкшие рубцы
Боль уже практически не помнят,
И в душе десятки темных комнат
Сводят в коридор свои концы.
Одинокой зрелости туман
Разум обвернет в прохладу мути,
И ему не докопать до сути
Всех даров по жизни данных нам.
Песни потеряли свой рояль,
Лишь гитары плач звучит ночами,
Мы с тобой совсем чужими стали,
В жизнь впустив бесчувствия печаль.
Что было встарь изменой
для возрастов любых,
сегодня стало «сменой
партнёров половых».