Чувствами здесь не пахнет!
Даже под одеялом.
Ты растранжирил небо.
Встречами с кем попало.
Встречи на низком старте.
Я для тебя случайна.
Выпил меня ты залпом.
И никакой здесь тайны
Случайно брошенное слово бывает хуже выстрела в упор.
Озлобленный собой
сижу перед экраном.
И в голове пустой
рой мыслей караваном.
Цепляюсь за одну -
Вторая тут же сразу !
Но третья тянет всё ко дну…
И я ищу четвёртую - заразу…
И вот пустая голова
из мысленного бега
рождает яркие слова.
И наступает нега…
Приходящие к вам случайно… дверью не ошибаются.
Я росла в маленьком северокавказском селе. Каждому грудному младенцу здесь под подушку клали ножницы, которые отпугивали злых духов. На ручку привязывали красную шерстяную нитку - от сглаза. Моя бабушка верила в силу корицы: мешочек всегда висел над входной дверью - она защищала от нечистой силы. И обвешивала меня булавками так, что ребенка можно было сдавать на металлолом.
А бабушкина лучшая подруга гадала на бобах. Бобы знали прошлое и будущее. На ночь бабушка рассказывала мне сказку про старое тутовое дерево. Не сказку, быль - это тутовое дерево с самым вкусным тутовником на свете росло на кладбище, и нам, детям, категорически запрещалось на него залезать. Под страхом самых ужасных проклятий. Мы, конечно же, на него залезали и, рассевшись на ветках как вороны, рассказывали друг другу истории про это дерево. Моя любимая была такая.
Сначала на месте деревни стоял один дом, скорее лачуга, в которой жил старик. Он умел лечить травами, знал заклинания и избавлял от недуга одним прикосновением. К нему приходили люди из самых дальних земель. И они же разбили сначала поселочек, а потом целую деревню, которая кругами расходилась от дома старца. Когда старец умер, его похоронили на холме. Но не знали, какой поставить монумент.
Как обозначить место захоронения? Ведь не было известно, какую веру исповедовал старец, каким богам поклонялся. Так что пока спорили, могила заросла травой, бурьяном, а уже через год на этом месте выросло тутовое дерево. Оно росло быстрее, чем все другие деревья, ствол был толще, ветви крепче, а плоды - слаще. И в деревне решили, что дерево - это старец. К тутовнику приходили женщины и повязывали платок, чтобы попросить о рождении сына. Приходили больные и просили облегчения от хворей. Приходили за советом и слушали ветер в ветвях - дерево могло прошептать «да» или «нет».
Дерево даже стало судьей. Если в селе у кого-то пропадала корова или овца, то всех подозреваемых в воровстве сгоняли к дереву и ждали знака. Тутовник мог указать ветвью на виновного. Но основным знаком считался след. Если с дерева падала ягода, преступление считалось доказанным. Старец, переродившийся в дерево, все видел и все слышал. Если человек с нечистой совестью проходил под ветвями дерева, он падал и тут же засыпал, а тутовник забрасывал его плодами, оставляя метки. И эти фиолетовые, почти черные следы, невозможно было стереть или отстирать.
Если в селе утром под тутовником находили мужчину, то оставалось малое - узнать, в чем его преступление. Если жена не могла вывести с рубашки мужа след от тутовника, то сразу было понятно почему. И мужчина тут же становился шелковым, потому что его судьба практически была решена. Или он станет самым лучшим мужем и отцом, или жена его отдаст на суд старейшин за прелюбодеяние. И доказательства в виде пятна на рубашке будет более чем достаточно. Так что в селе царили мир и благодать. Мужья, если и изменяли, то обходили кладбище и дерево окольными путями, козы и бараны щипали травку, детей за плохое поведение шлепали крапивой по попе и рассказывали на ночь сказки про старое тутовое дерево - все тайное становится явным. И преступник не уйдет от ответа. Так было, пока не произошло следующее.
Однажды утром на кладбище под тутовником нашли молодого человека, не местного, мирно спящего под покрывалом из тутовых ягод. Парня растолкали и чуть сразу не убили - никогда такого не было: ну, одна ягода падала, ну три, но чтобы вот так завалить целым слоем ягод… Парня держали в яме, заменявшей тюрьму, и спрашивали, в чем он виновен. Тот, наконец, сознался - не хочет жениться на девушке. Опозорил ее, но не любовь это вовсе. А так, развлечение. Тут же по деревне пошли разговоры - что за девушка? В каком доме позор? И, естественно, нашли. Девушка оказалась внучкой одного из старейшин, который от позора рвал на себе бороду.
Свадьбу сыграли широкую, на скорую руку. Правда, все гости заметили, что жених с невестой смотрят друг на друга с опаской, как будто впервые друг друга видят. Но деваться было некуда. Надо сказать, что и жених стал прекрасным мужем и прекрасным отцом новорожденного сына, который появился ровно через девять месяцев после свадьбы. Да и невеста была счастлива и довольна. Но слегка удивлена собственному счастью. Эти двое как будто заново знакомились - ходили на берег реки, держась за руки, сидели на лавочке, целовались чуть ли не прилюдно. Ну просто влюбленные голубки. Будто и не женаты. Внучка старейшины начала одеваться в короткие юбки и краситься, чтобы понравиться мужу. В общем, опять позор. А муж носился с ребенком, как будто был женщиной, а не мужчиной. И жену подарками завалил. Даже за водой ходил - вообще мужское достоинство потерял.
Устроили совет старейшин. Вызвали к дереву тутовника молодую пару с новорожденным сыном. И стали ждать. Подул ветер, но ветви ничего не сказали. Тогда дед подошел к дереву, обнял его и спросил: что сделали эти двое, в чем провинились? И тутовник сбросил плоды, да так, что завалил всех - и молодых, и старейшин, и свидетелей, и случайных прохожих. Тутовник был вкусным, сладким, размером с палец. Что оставалось? Только есть.
И тогда молодые признались - они друг друга до свадьбы вообще не видели. Это все женщины подстроили. Внучку старейшины нужно было срочно выдать замуж - уже восемнадцать исполнилось, старовата, да еще себе на уме, гордая. А парень придумал историю специально - он просто проходил мимо и уснул. Даже предположить не мог, что тутовник этот священный. Вот так все случайно и сложилось.
Старейшины задумались, а потом вспомнили предания. Старец-то и при жизни был шутником. Приходила к нему женщина и просила приворотное зелье. Он не отказывал, только не тому мужчине это зелье в миску попадало. Да что далеко ходить? Сам старейшина однажды со следом тутовника ходил на рубашке ни за что ни про что. Уже с жизнью прощался. А жена его будущая отстирала чудом. Вот он и женился в знак благодарности. И жизнь счастливая была, и дети, и внуки…
Бабушка рассказывала мне эту сказку на ночь. И говорила, что это дерево тутовое все видит - за морями, за океанами, за горами. Не даст в обиду того, кто вырос в тех землях. Я в это до сих пор верю. И рассказывала эту сказку на ночь своему сыну, а теперь рассказываю дочери. А если они не верят, то могут спросить у своей бабушки, моей мамы, которой тот тутовник показал ветвями на другой берег - мол, уезжай, ничего не бойся. Твоя судьба - не в этих землях… Хотя, в тот год вообще погода плохая была и ветер переменчивый.
ну же, милая, улыбнись, ты теперь жива,
надо было сразу тебе меня прожевать.
только ты ведь насквозь мной была прожжена,
словно Ева обнажена.
как тебя я измучил, милая, измотал,
словно не сердце внутри тебя, а металл.
просто я до тебя выдохся и устал,
потому и любовь твою освистал.
ты пришла со своим «пожалуйста, не губи»,
до чего же паршиво, наверное, так любить.
я не знаю - в груди у меня пенопласт.
потому и любовь была для меня балласт.
ты была так счастлива, так проста.
я - боялся быть каменным перестать,
знал, что надо бы душу мне распластать,
но не стал.
понимаешь, милая, я хотел оставить тебя в живых,
но нанёс случайно четыреста ножевых.
говорил, а сам как будто тыкал в тебя ножом,
возомнил, что теперь я маленький, но божок,
что тобой поиграю и суну назад в мешок,
я был страшен,
но мне было хорошо.
я ведь, милая, знал, что в итоге сам себя обесточу,
что когда-нибудь ты меня не захочешь,
что осиновый кол для меня заточен,
что такие монстры как я умирают. впрочем
где-то там, в уголке своего нутра
иногда я видел, как мы гуляем с тобой с утра,
как съедаем мороженого два ведра,
как вплетаем в волосы северные ветра,
как сияют нам с неба краски всех ярких гамм,
как на море песок прилипает к твоим рукам.
я хотел бы найтись в тебе, я - игла,
потерялся в твоей любви. огромной, как сена стог.
вот поэтому, милая, ты смогла.
я - не смог.
ничего не смог.
Как часто меж собою рассуждаем -
Случаен случай или вовсе не случаен?
Случайно встретились, случайно разойдёмся…
Поймём случайно суть, и всё исправить рвёмся,
В случайности своих поступков веря.
Но не случайно же мы открываем двери,
А лишь на стук… пусть просто показалось,
Или так сильно ждём того, что не сбывалось
Ещё в замысловатой нашей жизни…
Случаен или нет, но случай так капризен!
Но совершенно до него нет дела тем,
Кто уже встретил в жизни то, что захотел …
Встретились как-то раз случайно cредь тополиной вьюги
Близкие в недалёком прошлом бывшие две подруги.
Первую звали Жизнь, вторая - Смертью звалась с рожденья:
Модница-Жизнь - в красивом платье, Смерть - в строгом облаченьи.
Жизнь пригласила Смерть на ужин, столик взяв в ресторане.
И - словно не было разлуки, не было расставанья…
Лучший коньяк, закуска, фрукты - щедрое угощенье…
Очень уж ей вернуть хотелось Смерти расположенье.
Смерть не была на Жизнь в обиде - просто другие взгляды,
И подружиться с ней, пожалуй, снова была бы рада.
Кстати, коньяк хороший, правда - чокнулись, всё по чину…
Но обойти не удалось им ссоры былой причины.
Вспомнили, как в ту ночь подруги спорили да рядили,
Как златокудрого младенца между собой делили,
Как невозможно было слушать матери плач из окон…
«Смерть, почему его взяла ты, разве пожить не мог он!?»
И, призадумавшись немного, жизни она сказала:
«Господом было мне открыто, что его ожидало:
Если б ребёнок жив остался, - стал бы тогда убийцей,
И, очерствев душой, не смог бы к Господу обратиться».
«Надо же так! - тут Жизнь вздохнула, - этого я не знала…
Ну, а ты помнишь ту старуху, что тебя призывала?
И как мы с ней тогда просили эти прервать мученья…
Но только ты призывам нашим не придала значенья».
«Да, - отвечала Смерть, устало, - помню я ту старуху, -
Это она своим проклятьем дочь обрекла на муку.
Надо успеть приехать было дочери издалёка,
Чтоб та сняла с неё проклятье перед дорогой к Богу».
Жизнь головою покачала: «Этого я не знала, -
Ну, а вот тот, сорокалетний, тоже ведь пожил мало?»
«Мало, - сказала Смерть сурово, - только наделал много,
И никогда б уже не стал он каяться перед Богом».
Тут телефон запел у Смерти тихий мотив церковный,
Стало лицо её бледнее, голос - спокойным, ровным.
И извинившись перед Жизнью, чмокнув её неловко,
Проговорила, убегая: «Срочно! Командировка!»
Мужу, пришедшему с работы сегодня «вывезла»: «ЕСЛИ утром ПРОСНЁШЬСЯ-пирожные в холодильнике"(имелось ввиду-проснётся раньше меня). Супруг был крайне возмущён формулировкой фразы…
Словечки, строчки, стишки,
Баловство, игра, рифмоплётство…
Поднимают за шкирку они
И душе не дают сдохнуть!
Злые вы какие-то… Или это просто я такой добрый?)))
Если ты можешь сделать нечто случайно, почему бы тебе не сделать этого нарочно?
В подлокотнике дивана, в складке обивки, лежала пара презервативов, ибо прикроватной тумбочки нет, а так всегда под рукой…
Вот ответьте, откуда у женщин эта привычка: во время шитья втыкать иголки в обивку дивана?!