— Нет. Что ни говори, а мне Галя не нравится, — сказала жена, отхлёбывая из чашки.
— И ты, несомненно, права, дорогая, — отозвался я, откусывая бутерброд.
Брови супруги поползли вверх.
— Тебе не нравится Галя?
Я хотел сказать «абсолютно», но, взглянув на супругу, поинтересовался: «А должна?»
— Не знаю, — задумалась она. — Сам решай — нравится тебе Галя или нет.
— Но тебе же она не нравится?
— Мне — нет.
— И ты, несомненно, права, дорогая. Мне она тоже абсолютно не нравится! — заключил я, и принялся с удовольствием жевать.
— Впрочем… — протянула супруга, отхлёбывая из чашки.
— Впрочем? — переспросил я, откладывая бутерброд.
— В прочем, грудь у неё очень даже ничего!
— И ты, несомненно, права, дорогая. Грудь у неё, действительно, ни-че-го.
— Ты находишь?
Брови жены скользнули вниз.
— А ты?
— Нет, это принципиально. Ты мужчина и должен в этом разбираться.
— В чём? — поднося бутерброд ко рту, невинно поинтересовался я.
— В женской груди.
Бутерброд застыл на подлёте.
— Зачем?
— Что значит — зачем? Вопрос простой — нравится тебе её грудь или нет?
— А должна?
— Что значит — должна? Просто ответь: нравится или нет?
Голос жены наливался.
— Кто нравится? — переспросил я.
— Грудь!
— Чья?
— Галки.
— Галкина грудь? А почему она должна мне нравиться?
Жена отставила чашку.
— Ты что, не можешь ответить?
— Могу!
— Так ответь. Нравится тебе её грудь или нет?!
Я отложил бутерброд и потянулся к сахарнице. Супруга, перехватив мою руку, заглянула в глаза.
Я часто заморгал.
— Галкина грудь… ничего… — пробормотал.
— Ты находишь? — с нажимом переспросила супруга.
— Ни-че-го… хорошего! — выдохнул я, и зажмурился.
— А мне вот кажется, что грудь у неё как раз хороша, — проговорила жена, отхлёбывая из чашки.
— И ты опять, несомненно, права, дорогая, — впился я зубами в долгожданный бутерброд.
Жена отставила чашку и посмотрела на меня внимательно.
— Выходит, тебе всё-таки нравится её грудь?
Я отложил бутерброд. И отёр губы.
— Кому? Мне?
— Тебе.
— Чья?
— Галкина!
— Галкина грудь — мне?
— Тебе, тебе. Галкина грудь — тебе!
Я расстегнул ворот и решительно прорычал:
— Нет!
Брови супруги поползли вверх.
— Как, тебе не нравится Галкина грудь? А вот я нахожу её довольно премилой. Ты со мной не согласен?
— Почему не согласен? Почему сразу не согласен?!!
— Значит, ты находишь Галкину грудь милой?
Мой бутерброд упал на скатерть.
— Я этого не говорил!
— Как же? Именно это ты и сказал!
Я вытер лоб салфеткой.
— Я такое сказал… Ну и жара!.. — обмахиваюсь.
— И когда это, интересно, ты успел её разглядеть? — подалась супруга вперёд.
Я отпрянул.
— Что разглядеть?
— Галкину грудь!
— Да, я в глаза не видел! А что она у неё есть?
Жена вернулась к чашке. Я выдохнул, и снова потянулся к бутерброду.
— Есть, есть… да ещё какая!
Впившись зубами в сдобную мякоть, я стал жадно жевать.
— Странно, не замечал, — говорю. — Галку помню, а грудь… Странно так…
— Помнишь?!
Я замер.
— Ты помнишь?! — повторила супруга.
Её брови защелкнулись на переносице.
— Что помнишь?
— Не что, а кого!
Из моего рта выпал не дожёванный кусок.
— Кого? — переспросил я сухими губами.
— Галку!
— Какую ещё Галку?
— Ту! — чья грудь тебе нравятся! Ту! — о ком ты тут битый час уже мне толкуешь! Ту самую!
— Первый раз слышу.
— Лжец! Галку ему, значит, подавай! Жены ему мало!
— Много! Очень много! — выкрикнул я, и супруга вспыхнула.
— Так ты меня ещё и коровой обзываешь?!!
— Кого?!
В глазах стремительно серело.
— По-твоему, я толстая корова, а Галка — идеал, да!!!
Она вскочила. И я тоже живо выпрыгнул из-за стола.
— Это Галка корова, а ты идеал! - затараторил. — Галка — тьфу, тьфу на неё — бяка! Я даже не помню кто это. И грудь у неё маленькая!
— Ты не помнишь Галку, но помнишь её грудь?!!
— Ничего я не помню. Чужое имя. Ни о чём не говорит! Знаю, что корова, а кто — не помню, вообще! Кто она такая?.. О ком ты, вообще, со мной говоришь?
— Да так, есть тут одна… — усаживаясь на место, отмахнулась супруга. — Грудь у неё симпатичная, а так — ничего особенного.
Я осторожно притянул к себе стул.
— И ты, несомненно, права, дорогая, — выдохнул, стирая пот с лица.
— Ах, так значит, грудь её тебе всё же нравится?!!
Чай мы так и не допили.
-
Петрович, ну ни хрена себе?! Ты стал вегетарианцем? - Да как тут не станешь, когда все деньги на баб уходят!.. - Ну ты и ходок! И много у тебя баб? - Да целых четыре - теща, жена и две дочки…