Расцвели кувшинки на моем пруду
Злато-куполами над водой шуршат
Словно микро солнца светят на виду
У ошоломленных местных лягушат,
Что сидят на гладких блюдечках-листах
Темно изумрудных, на плаву воды.
Шмель жужжит, летает, пьёт нектар в цветах,
Пахнущей духмяно, белой резеды.
Словно вертолетик с неба стрекоза
На пруду решила скрыться от жары
Села на кувшинку, выпучив глаза,
Что это за чудо жёлтые шары.
Удочку закинул замер поплавок
Заскользил по глади и ушёл ко дну
Клюнул полосатый шустрый окунек
Не спеша в подсачник я его тяну.
Вытащил на берег, все теперь он мой.
В руки взял беднягу и крючок достал
Выпустил на волю пусть плывет домой
На прощание только не поцеловал.
Расцвели кувшинки на моем пруду
Чудная погода на душе легко
Любоваться ими я не раз приду
Северное лето очень коротко…
Весна внезапно стала летом,
Декаду целую «проспав»…
В листву июньскую одетый
День майский, правила поправ,
Нос задирает и кичится,
Что новый статус приобрел.
И если так распелись птицы,
То значит мимо нас прошёл
Циклон, несущий непогоду?..
Ан, нет… у Фобоса в друзьях
Не лето… Осень рядом бродит,
Как будто кто-то впопыхах
Нам все сезоны перепутал.
Но, впрочем, нам не привыкать…
Ну это ж Север, детка… Круто
Здесь жить и вечно лето ждать!
Это же Север, это мороз и снег,
Это - как будто солнца не будет век,
Это - мне в шубе месяцев пять ходить…
Странно, что в этом можно ещё и жить.
Странно другое - то не поймет чужак,
Но знает точно всякий, кто мне земляк:
Как ты ни рвёшься в южный весёлый рай,
Север есть Север, не говорит «прощай».
Он не отпустит, где бы потом ни жил.
Помнить ты будешь, как по снегам скользил
Луч долгожданный, как розовели в нем
Ветви деревьев, тонким горя огнём.
Как опускались стаями белых птиц
Ночи июня, и, не сомкнув ресниц,
Солнце крутилось, не разрывая путь,
Чтобы дремоты зимней долги вернуть.
Помнить ты будешь вставший под небо лес,
Храм деревянный, Божий над храмом крест,
Хмурую тяжесть (не продерёшься) туч
И над рекою строгость нависших круч.
Помнить ты будешь здесь, только здесь живет
Самый надежный северный мой народ…
Это же Север - пристань моей души,
Как же могу я жить без него, скажи…
Очевидцы рассказывают, что у полярной станции, куда приехали Путин с Медведевым, начали несанкционированно собираться медведи с плакатами: «Димон, не позорь фамилию!»
Наш друг и кум, много лет прожил в Воркуте. Места и люди там суровые. Большинство бывшие сидельцы, и нынешние шахтеры. Кто хочет яйца на крепость проверить, пусть попробует в шахту спуститься. Хотя бы на экскурсию.
Был он там достаточно немаленькой величиной в 80−90-е годы. Спорт, профсоюзная деятельность, шахта… ну и так далее. Человек замечательный, во многих смыслах. Все рассказывать долго, да и не уполномочил он. Отчество у него Вальдимартович, может и сейчас его там помнят, а больше ничего не скажу. :)
Когда плотность смертности людей, имеющих отношение к серьёзным делам в этом регионе зашкалила, за «Ну его на фиг», он собрал семью, ближайших людей, и переехал к нам на Юга. Не забыв обустроить всем им быт. Ну и бизнесом занялся. Чинно благородно.
Так сама история.
Где-то в середине 80-х, в самый разгар СССРа, решил какой то член Полит Бюро, мягко скажем, что северные надбавки там народ зазря получает. Ну какая Воркута, на хрен Север?
Кто именно, не помню. Да и не суть важно. И прилетел лично проинспектировать, что да как.
Прилететь то прилетел, да до самой Воркуты ещё доехать от аэропорта нужно. А на ту беду, пурга- метель зарядила, что вполне по сезону было.
Членовоз подали, как положено. Едут. А на ту беду, ему в туалет приспичило. Остановились. Вышел. и потерялся!
Там в такую погоду, шаг отошел, и пишите письма. Подняли по тревоге всех кого можно и кого нельзя то же. Нашли. Часа через два.
Откачали. Отпоили. Вопросов, за что надбавки даже не звучало.
По тихому обратно улетел.
Злые языки говорили, что его специально потеряли. Ну как проверишь? Народ такой, что кто и знает, не скажут.
Всем здоровья! :)
- Вы работали на Северном полюсе?
- Рядом.
Суета в этом городе, шум да гам…
Я куда-нибудь все-таки убегу.
Мне подруги советуют - на юга,
Ну, а мне бы - в Сибирь, в глухомань, в тайгу…
Или дальше - на север, где ночь - как день,
Где в бескрайности тундры утонет взор.
В общем, лучше туда бы, где нет людей,
Лишь продутый ветрами немой простор…
Там вспорхнувшая птица мелькнет как тень,
Сядет мне на плечо и застынет вдруг.
На ветвистых рогах пронесет олень
Молчаливого солнца янтарный круг,
Удивленно взглянув, мол, зачем сюда
Незадачливый ветер тебя занес?
…А вода там прозрачная как слюда,
В озерцах среди карликовых берез…
Там на сопках лежит пеленою стынь,
Бархат мха зеленеет, да ягель бел.
Ароматной морошки растут кусты,
Сквозь туман огоньками маня к себе.
И почувствую вдруг, как затянет брешь
В моем сердце, проткнутом прутком обид,
Когда свежего воздуха терпкий фреш
Будет в чистый сосуд до краев налит.
А, хранимая феей седых ночей,
Полуночная солнечная свеча
Мне подарит букетик своих лучей,
Чтобы было светлей по тебе скучать…
Подались тараканы мои в бега,
И я тоже куда-нибудь убегу…
Мне подруги советуют - на юга,
Ну, а мне бы - в Сибирь, в глухомань, в тайгу…
Или лучше - на север, где ночь - как день,
Где в бескрайности тундры утонет взор.
В общем, лучше туда бы, где нет людей,
Лишь продутый ветрами немой простор…
Одинокая птица мелькнет как тень,
Сядет мне на плечо и застынет вдруг.
На ветвистых рогах пронесет олень
Молчаливого солнца янтарный круг,
Удивленно взглянув, мол, зачем сюда
Незадачливый ветер тебя занес?
…А вода там прозрачная как слюда,
В озерцах среди карликовых берез…
Там на сопках лежит пеленою стынь,
Бархат мха зеленеет, да ягель бел.
Ароматной морошки растут кусты,
Сквозь туман огоньками маня к себе.
И почувствую вдруг, как затянет брешь
В моем сердце, проткнутом прутком обид,
Когда терпкого воздуха свежий фреш
Будет в чистый сосуд до краев налит.
А, хранимая феей седых ночей,
Полуночная солнечная свеча
Мне подарит букетик своих лучей,
Чтобы было светлей по тебе скучать…
Мне в душе - зябко,
хоть в крови - Север!
Без лаптей, в шапке,
Я топчу клевер.
Я люблю - клюкву
И еще - осень,
Блеск росы, утром,
И небес просинь,
И рябин пурпур,
Васильки в поле,
И козу Нюрку…
И звонок школьный
Бередит память
Рыжины волос,
Как, зарниц, пламя
И отца голос,
И глаза мамы…
Терпкий зов детства
Душу рвет рьяно…
Где найти средство
Залечить - раны
И забыть - помнить,
Что я тот самый…
Полумрак комнат,
На стене фото -
Дед с войны… в форме.
Сердце жмет что-то,
Уж второй вторник…
А душа - жарка!
Не к чему веер.
Распахну душу…
Эх - гуляй Север!!!
Когда на душе февраль
и жжёт одиночество душу,
мне станет нещадно жаль
того, кто покой нарушил,
Уеду не на моря. Они растлевают тело.
А может, я это зря?
Возможно, не в этом
Дело.
Я в боли своей души
погибла. Не пишет сервер…
уеду за сто вершин -
к снегам, далеко. На север!
За скатертью белых мух
Я вновь обрету свободу,
Окрепнет усталый дух,
И примет меня природа.
Вот так - убежать от всех,
Меня суета погубит.
Почувствовать кожей снег.
Да кто же его не любит…
Ольга Тиманова
Люрик любит океан
Только Ледовитый.
Климат неполярных стран
Как бы ядовитый.
Люрик так же как и кит
Сыт одним планктоном.
Без рачков считай убит
Он меню голодным.
Чайке, мишке и песцу
Люрик - объеденье.
Рады и в гнезде яйцу
Каждый день недели.
Если станешь замерзать
Вспомни птичку эту,
Для которой благодать
Крайний Север света.
Там на севере дальнем, на льдины забравшись, медведи
блюз танцуют печально суровой своей белизне,
там о чём-то поёт заблудившийся северный ветер,
и торосы, заслушавшись, дремлют и плачут во сне.
Там шаман, мерно в бубен стуча, у кострища камлает,
выпуская из нижнего мира незримых гостей.
Ветер носит, собака, как водится, лает,
и дрожит иероглифом стёршимся времени тень.
Там на севере диком стада беспризорных оленей
ходят-бродят по тундре, себе пропитанье ища,
там трещат в костерке, сладкий жар источая, поленья,
и служения нет бесполезным и лишним вещам.
Там простые желанья нехитры, а нравы суровы. -
Пусть обветрены лица, и след заметает пурга.
Там узнаешь ты цену живого и точного слова,
и молитвы, что коркою льда примерзает к губам…
Знаешь, мама, тут очень тепло,
Даже груши растут и каштаны.
А у нас, там, всё перемело.
Белый снег, словно холст домотканый.
Знаешь, мам, мне нисколько не жаль
Тех промёрзших, покрытых льдом улиц.
Там ветрами взвывает февраль,
Здесь - дожди, и деревья проснулись.
Ещё месяц и, всюду цветы.
Нежный бриз, что с волной в вечном споре.
Жаль, что верная Северу, ты,
Никогда не увидишься с морем.
Когда я родилась, шумел могучий лес,
И вьюга поднялась, взметнувшись до небес.
Завыли звери враз в заснеженной степи:
- Коль ты одна из нас, печаль в снегах топи,
Живи и привыкай, тебя научим мы Любить чудесный край серебряной зимы.
Летели годы вдаль, листая календарь:
Вот миновал январь, за ним придёт февраль…
И лето… эти дни у северных морей
Красивым снам сродни и сказкам для детей.
У мудрых белых сов и у друзей волков
Училась я в тиши своих родных лесов.
И вьюгу усмирять, и ветра буйный бег…
Могу! Ведь дочь снегов, не просто человек.
Всю мудрость предков я в наследство получу!
В моём раю земном жить буду, как хочу!
Немного потеплело - минус тридцать,
Но тундра не потерпит суеты,
Как и служенье муз. Пора молиться.
И на «буранах» надо - до Инты.
Как наше слово в тундре отзовётся,
Предугадает нынешний денёк.
Акафист Николаю Чудотворцу
Читаем, чтоб в дороге уберёг.
Избави нас от всяческой напасти,
От передряг нам дай передохнуть.
Мы о молитве забывали часто,
Судьба, мы забывали, это путь.
И можно не добраться - заблудиться.
И от житейской замерзать пурги…
Немного потеплело - минус тридцать.
Святитель-Чудотворец, помоги.