Пока америкосы желтой краской мазюкают дорожную разметку, русские давно её изобрели в 3D, и назвали - колея.)))
Когда американский солдат идет в атаку, он не боится, потому что застрахован. А когда русский солдат идет в атаку, то никто не застрахован.
Немцы, после пары кружек пива, переходят на «ты», а русские - на водку.
Говорят - русские самая пьющая нация! Возможно. Но у нас есть культура пития! Ибо только наша нация говорит об алкоголе в уменьшительно ласкательной форме: водочка, пивасик, коньячок, вискарик, винчико… Мы не только умеем пить, мы еще это дело ЛЮБИМ!))
Сегодня, 7 сентября - годовщина двух авиапроисшествий. Очень разных по сюжету и резонансу. Но в обоих главными были люди. По-разному - но люди, а не железки.
… Ровно год назад на взлёте перед своим первым матчем сезона разбился ярославский «Локомотив». Это трагедия заставила рыдать 600-тысячный город, а сегодня по всей стране пройдут памятные мероприятия по разбившейся хоккейной команде.
Как и почему случилась трагедия в Ярославле? Если почитать расследования причин резонансных авиакатастроф и посмотреть компьютерные реконструкции разных последних полётов, почти всегда увидишь одно и тоже. Нелепое нагромождение мелких организационных ошибок, технических сбоев, скверной погоды, помноженное на пресловутый человеческий фактор. Экипажи погибших самолётов тоже в последние минуты своей жизни ведут себя необъяснимо.
По отдельности каждый из этих факторов не критичен: самолёт садится, все живы, но начинается, в прямом смысле слова, разбор полётов. Но иногда все мелочи собираются вместе самым роковым образом. На всеобщее горе.
В случае с «Локомотивом» Межгосударственный авиационный комитет разобрался очень быстро. Сейчас предъявлено обвинение организатору полётов: он намухлевал с допуском экипажа разбившегося «Як-42». Но решающую роль в катастрофе всё равно сыграл человеческий фактор. Один из пилотов погибшего лайнера во время взлёта жал на педаль тормоза. Самолёту не хватило скорости, чтобы оторваться нормально от земли.
Зачем пилот это делал? Ответа нет и не будет.
Результат необъяснимости - 44 погибших человека и плачущий город.
… Но сейчас хочется рассказать про другую связанную с самолётами необъяснимость человеческого поведения. Она с обратным знаком, что случается гораздо реже. Ведь человеческую жизнь, как кухонные ходики, можно расколотить миллионом различных способов, а дать или спасти - только одним.
Произошли эти события два года назад. И тоже практически на моих глазах - жил и работал тогда я в Республике Коми.
Что такое Республика Коми, 11-й регион Российской Федерации? Там только два города с населением больше 100 тысяч - административная столица Сыктывкар и экономическая (там региональные офисы «Газпрома» и «Транснефти») - Ухта. Ещё есть города поменьше - с населением от 10 тысяч, и они тоже предельно функциональны, как и все построенное выше 60-го градуса северной широты. Полярная столица угольщиков Воркута. Город нефтяников из «Лукойла» Усинск. Довольно крупный в железнодорожной иерархии, а на самом деле очень маленький Сосногорск. Печора с большой по местным меркам гидроэлектростанцией. Инта - куст объектов ГУЛАГа, исчерпанные угольные шахты. Вуктыл - нефтегазоконденсат. Вот и всё. Остальные деревеньки, посёлки, буровые, нефтяные вышки, станции перекачки, лесозаготовки и многочисленные зоны разбросаны по территории больше Германии, как пилюли по пустыне Сахара.
Вокруг - тайга. Даже на окраины Сыктывкара заходят проверять мусорные баки и поохотиться на собак бурые медведи. Дорог - мало. В дальние посёлки добираться можно только по воздуху.
Деревеньки и посёлки эти мелкие тоже рождаются, живут и умирают.
Село Ижма с населением 3838 человек преимущественно коми-национальности ближе к последнему типу. Когда-то в него летали самолёты местной авиации. Но в 2002 году аэропорт Ижмы для самолётов закрыли, разжаловав его до статуса вертолётной площадки. Правда, положили дорогу до железнодорожной станции Ираэль - а она всего-то в 30 км. По меркам Коми - это как в Москве три минуты пешком до метро.
Аэропорт в Ижме стал никому не нужен. Даже вертолёты туда летали два раза в год - месяц весной и месяц осенью, когда самая распутица.
Так вот, после того как аэропорт закрыли, его директор Сергей Сотников, а ныне начальник и единственный сотрудник вертолётной площадки, продолжал совершать необъяснимые, непонятные никому действия.
Он продолжил ухаживать за взлётной полосой. Держать её в полной готовности.
Директор запрещал складывать на неё дрова и парковать трактор. Он срубал таёжные деревца, пробивающиеся через трещины в бетоне. Следил, чтобы «ничейные» бетонные плиты местные жители не растащили тягачами на всякие полезные хозяйственные нужды. И на лошадях не давал ездить по полосе. Навоз от них.
Потом его спрашивали - зачем всё это делалось? Почему Сергей Сотников берёг полосу, а не плюнул на всё, не спился (дело в таких посёлках распространенное), не сбежал в лучшее место? Понятного ответа не было. Сергей Сотников говорил про долг, про то, что должен быть порядок, и он его поддерживал. Для себя, в первую очередь. Правильные и верные слова. Только ничего не объясняющие.
Но возникало полное ощущение - из Москвы его, наверное, не было видно - что директор Сотников с 2002 года ждал, что на эту заброшенную полосу в полузабытом селе рано или поздно ещё прилетит хоть один самолёт.
И самолёт действительно прилетел.
7 сентября 2010 года большой Ту-154 выполнял рейс практически через всю России - из Якутии в Москву. Он уже пролетел большую часть пути над российской тайгой, когда в организме самолёта произошло короткое замыкание. Погасли приборы. Прекратила работать связь. Пропала навигация - так что ни малейшего представления о своем местонахождении экипаж не имел. Вырубился топливный насос, и керосину осталось на 30 минут полета. Высота 10 600 метров. Внизу - лес.
Командир экипажа Евгений Новоселов принял решение садиться на реку. Это - тоже верная смерть. В Коми были уже случаи посадки на воду, причём с лёгкими самолётами и с малой высоты. Практически все они заканчивались трагически. Но ведь что-то делать надо?
Почти неуправляемый Ту-154 искал реку и неожиданно увидел взлётно-посадочную полосу. Которую Сергей Сотников готовил для этого самолёта восемь лет. Конечно, это была очень короткая полоса - 1360 метров. «Тушке» надо почти в два раза больше. И реверс не работает. Но она дала шанс на жизнь. Сажали самолет Евгений Новосёлов и второй пилот Андрей Ламанов, используя вместо отключившегося авиагоризонта стакан с водой, а всех пассажиров переместили в переднюю часть.
Разумеется, длины не хватило. Самолет выкатился в кустарник, изрядно ошкарябался - но не развалился, не взорвался, не сгорел. Все находящиеся на борту люди остались живы - а был там 81 человек. Точнее, 81 человек, одна собака и одна кошка - чёрную кошку в клетке вёз кто-то из пассажиров. Вот кто виноват, что в самолёте на высоте 10 тысяч всё отрубилось! - писали через день журналисты в Ухте, публикуя в местной газете кошкину фотографию.
Некоторые из выбравшихся по аварийному трапу пассажиров - наш народ непобедим! - заметили в лесу россыпь грибов и отправились их собирать. Белые и подберёзовики вместо верной смерти.
Сразу в Ижме появилось и МЧС, и авиаторы, и полиция, и чиновники. Пассажиров Ту-154 посадили в вертолёты, увезли в Ухту, там разместили, накормили, сводили в пару музеев, и отправили регулярным рейсом в Москву. А саму «Тушку» хотели сначала бросить в Ижме. Но потом, похоже, самолёт пожалели, как жалеют живое существо. Не подвёл ведь в последний момент! Через полгода самолёт починили и оторвали от земли. Сделав прощальный круг над Ижмой, самолёт улетел через Ухту в Самару на капремонт. Вроде бы он сейчас опять в строю, возит пассажиров.
Всех героев этой истории государство наградило. Пилоты заслуженно получили звание Героя России. Остальных членов экипажа наградили Орденом Мужества. Уже не помню, что подарила Сергею Сотникову за спасенный самолет Республика Коми, а от страны директор аэродрома получил медаль Ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.
Не знаю, как в Москве (кажется, пару дней в СМИ тема продержалась), но в Республике Коми резонанс от этой чудесной истории вышел большой. Сергея Сотникова даже предлагали сделать Человеком года во всей России. Я был «за» двумя руками, но как слишком много поработавший в федеральных СМИ понимал, что из этой затеи ни черта не выйдет. Человек года должен быть медийным персонажем, а не жить в какой-то Ижме, которая и по меркам Коми - медвежий угол. Не наездишься к такому герою. К тому же Сергей Сотников вёл себя во время бесед даже с местными журналистами очень скромно - славы этот человек явно не хотел. Он вообще не из того мира, где живут и работают журналисты.
И со временем всё пошло своим чередом, а история со спасением самолёта стала отходить в прошлое. Спасённые люди живут своей жизнью, Ту-154 продолжает летать. А Сергей Сотников… Пока я рассказывал эту счастливую, но малообъяснимую историю местного значения, в голове сам по себе сформулировался один очень странный вопрос. Наверное, он сидел в мозгах все два года, но никак не мог прорваться.
Сейчас-то, когда последний самолёт уже прилетел, Сергей Сотников полосу эту никому ненужную продолжает убирать или нет?
И почему действия людей, на которых и стоит Россия, так часто кажутся странными и необъяснимыми?
Для русского запрет - это вызов!
Поход полковника Карягина против персов в 1805-ом году не похож на реальную военную историю. Он похож на приквел к «300 спартанцев» (40 000 персов, 500 русских, ущелья, штыковые атаки, «Это безумие! - Нет, это 17-й егерский полк!»). Золотая, платиновая страница русской истории, сочетающая бойню безумия с высочайшим тактическим мастерством, восхитительной хитростью и ошеломительной русской наглостью. Но обо всем по порядку.
В 1805 году Российская Империя воевала с Францией в составе Третьей коалиции, причём воевала неудачно. У Франции был Наполеон, а у нас были австрийцы, чья воинская слава к тому моменту давно закатилась, и британцы, никогда не имевшие нормальной наземной армии. И те, и другие вели себя как полные мудаки и даже великий Кутузов всей силой своего гения не мог переключить телеканал «Фэйл за фэйлом». Тем временем на юге России у персидского Баба-хана, с мурлыканием читавшего сводки о наших европейских поражениях, появилась Идейка. Баба-хан перестал мурлыкать и вновь пошёл на Россию, надеясь рассчитаться за поражения предыдущего, 1804 года. Момент был выбран крайне удачно - из-за привычной постановки привычной драмы «Толпа так называемых союзников-криворуких-мудаков и Россия, которая опять всех пытается спасти», Петербург не мог прислать на Кавказ ни одного лишнего солдата, при том, что на весь Кавказ было от 8 000 до 10 000 солдат. Поэтому узнав, что на город Шушу (это в нынешнем Нагорном Карабахе. Азербайджан знаете, да? Слева-снизу), где находился майор Лисаневич с 6 ротами егерей, идёт 40 000 персидского войска под командованием Наследного Принца Аббас-Мирзы (мне хочется думать, что он передвигался на огромной золотой платформе, с кучей уродов, фриков и наложниц на золотых цепях, лайк э факин Ксеркс), князь Цицианов выслал всю подмогу, которую только мог выслать. Все 493 солдата и офицера при двух орудиях, супергерое Карягине, супергерое Котляревском (о котором отдельная история) и русском воинском духе.
Они не успели дойти до Шуши, персы перехватили наших по дороге, у реки Шах-Булах, 24 июня. Персидский авангард. Скромные 10 000 человек. Ничуть не растерявшись (в то время на Кавказе сражения с менее чем десятикратным превосходством противника не считались за сражения и официально проходили в рапортах как «учения в условиях, приближенных к боевым»), Карягин построил войско в каре и целый день отражал бесплодные атаки персидской кавалерии, пока от персов не остались одни ошмётки. Затем он прошёл ещё 14 вёрст и встал укреплённым лагерем, так называемым вагенбургом или, по-русски, гуляй-городом, когда линия обороны выстраивается из обозных повозок (учитывая кавказское бездорожье и отсутствовавшую сеть снабжения, войскам приходилось таскать с собой значительные запасы). Персы продолжили атаки вечером и бесплодно штурмовали лагерь до самой ночи, после чего сделали вынужденный перерыв на расчистку груд персидских тел, похороны, плач и написание открыток семьям погибших. К утру, прочитав присланный экспресс-почтой мануал «Военное искусство для чайников» («Если враг укрепился и этот враг - русский, не пытайтесь атаковать его в лоб, даже если вас 40 000, а его 400»), персы начали бомбардировать наш гуляй-город артиллерией, стремясь не дать нашим войскам добраться до реки и пополнить запасы воды. Русские в ответ сделали вылазку, пробились к персидской батареи и повзрывали её нахрен, сбросив остатки пушек в реку, предположительно - с ехидными матерными надписями. Впрочем, положения это не спасло. Провоевав ещё один день, Карягин начал подозревать, что он не сможет с 300 русскими перебить всю персидскую армию. Кроме того, начались проблемы внутри лагеря - к персам перебежал поручик Лисенко и ещё шесть засранцев, на следующий день к ним присоединились ещё 19 хиппи - таким образом, наши потери от трусливых пацифистов начали превышать потери от неумелых персидских атак. Жажда, опять же. Зной. Пули. И 40 000 персов вокруг. Неуютно.
На офицерском совете были предложены два варианта: или мы остаёмся здесь все и умираем, кто за? Никого. Или мы собираемся, прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ близлежащую крепость, пока нас догоняют персы, и сидим уже в крепости. Там тепло. Хорошо. И мухи не кусают. Единственная проблема - нас уже даже не 300 русских спартанцев, а в районе 200, а их по-прежнему десятки тысяч и они нас караулят, и все это будет похоже на игру Left 4 Dead, где на крошечный отряд выживших прут и прут толпы озверевших зомби. Left 4 Dead все любили уже в 1805-ом, поэтому решили прорываться. Ночью. Перерезав персидских часовых и стараясь не дышать, русские участники программы «Остаться в живых, когда остаться в живых нельзя» почти вышли из окружения, но наткнулись на персидский разъезд. Началась погоня, перестрелка, затем снова погоня, затем наши наконец оторвались от махмудов в тёмном-тёмном кавказском лесу и вышли к крепости, названной по имени близлежащей реки Шах-Булахом. К тому моменту вокруг оставшихся участников безумного марафона «Сражайся, сколько сможешь» (напомню, что шёл уже ЧЕТВЕРТЫЙ день беспрерывных боев, вылазок, дуэлей на штыках и ночных пряток по лесам) сияла золотистая аура пиздеца, поэтому Карягин просто разбил ворота Шах-Булаха пушечным ядром, после чего устало спросил у небольшого персидского гарнизона: «Ребята, посмотрите на нас. Вы правда хотите попробовать? Вот правда?». Ребята намёк поняли и разбежались. В процессе разбега было убито два хана, русские едва-едва успели починить ворота, как показались основные персидские силы, обеспокоенные пропажей любимого русского отряда. Но это был не конец. Даже не начало конца. После инвентаризации оставшегося в крепости имущества выяснилось, что еды нет. И что обоз с едой пришлось бросить во время прорыва из окружения, поэтому жрать нечего. Совсем. Совсем. Совсем. Карягин вновь вышел к войскам:
- Друзья, я знаю, что это не безумие, не Спарта и вообще не что-то, для чего изобрели человеческие слова. Из и так жалких 493 человек нас осталось 175, практически все ранены, обезвожены, истощены, в предельной степени усталости. Еды нет. Обоза нет. Ядра и патроны кончаются. А кроме того, прямо перед нашими воротами сидит наследник персидского престола Аббас-Мирза, уже несколько раз попытавшийся взять нас штурмом. Слышите похрюкивание его ручных уродов и хохот наложниц? Это он ждёт, пока мы сдохнем, надеясь, что голод сделает то, что не смогли сделать 40 000 персов. Но мы не сдохнем. Вы не сдохнете. Я, полковник Карягин, запрещаю вам дохнуть. Я приказываю вам набраться всей наглости, которая у вас есть, потому что этой ночью мы покидаем крепость и прорываемся к ЕЩЕ ОДНОЙ КРЕПОСТИ, КОТОРУЮ СНОВА ВОЗЬМЕМ ШТУРМОМ, СО ВСЕЙ ПЕРСИДСКОЙ АРМИЕЙ НА ПЛЕЧАХ. А также уродами и наложницами. Это не голливудский боевик. Это не эпос. Это русская история, птенчики, и вы её главные герои. Выставить на стенах часовых, которые всю ночь будут перекликаться между собой, создавая ощущение, будто мы в крепости. Мы выступаем, как только достаточно стемнеет!
Говорят, на Небесах когда-то был ангел, отвечавший за мониторинг невозможности. 7 июля в 22 часа, когда Карягин выступил из крепости на штурм следующей, ещё большей крепости, этот ангел умер от опизденения. Важно понимать, что к 7 июля отряд беспрерывно сражался вот уже 13-ый день и был не сколько в состоянии «терминаторы идут», сколько в состоянии «предельно отчаянные люди на одной лишь злости и силе духа движутся в Сердце Тьмы этого безумного, невозможного, невероятного, немыслимого похода». С пушками, с подводами раненых, это была не прогулка с рюкзаками, но большое и тяжёлое движение. Карягин выскользнул из крепости как ночной призрак, как нетопырь, как существо с Той, Запретной Стороны - и потому даже солдаты, оставшиеся перекликаться на стенах, сумели уйти от персов и догнать отряд, хотя и уже приготовились умереть, понимая абсолютную смертельность своей задачи. Но Пик Безумия, Отваги и Духа был ещё впереди.
Продвигавшийся сквозь тьму, морок, боль, голод и жажду отряд русских… солдат? Призраков? Святых войны? столкнулся с рвом, через который нельзя было переправить пушки, а без пушек штурм следующей, ещё более лучше укреплённой крепости Мухраты, не имел ни смысла, ни шансов. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать лес - персы могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата - один из них был Гаврила Сидоров, имена остальных, к сожалению, мне не удалось найти - молча спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленные пушки поехали прямо по ним. Под хруст костей. Еле сдерживаемые стоны боли. Ещё больший хруст. Сухой и громкий, как винтовочный выстрел, треск. На грязный тяжёлый пушечный лафет брызнуло красным. Русским красным.
Из рва поднялись только двое. Молча.
8 июля отряд вошёл в Касапет, впервые за долгие дни нормально поел, попил, и двинулся дальше, к крепости Мухрат. За три версты от неё отряд в чуть больше сотни человек атаковали несколько тысяч персидских всадников, сумевшие пробиться к пушкам и захватить их. Зря. Как вспоминал один из офицеров: «Карягин закричал: „Ребята, вперёд, вперёд спасайте пушки!“ Все бросились как львы…». Видимо, солдаты помнили, КАКОЙ ценой им достались эти пушки. На лафеты вновь брызнуло красное, на это раз персидское, и брызгало, и лилось, и заливало лафеты, и землю вокруг лафетов, и подводы, и мундиры, и ружья, и сабли, и лилось, и лилось, и лилось до тех пор, пока персы в панике не разбежались, так и не сумев сломить сопротивление сотни наших. Сотни русских. Сотни русских, русских таких же, как и вы, презирающие ныне свой народ, своё русское имя, русскую нацию и русскую историю, и позволяющие себе безмолвно смотреть, как гниёт и разваливается держава, созданная таким подвигом, таким сверхчеловеческим напряжением, такой болью и такой отвагой. Ложащиеся в ров апатичных удовольствий, чтобы по вам шли и шли пушки гедонизма, развлечения и трусливости, кроша ваши хрупкие пугливые черепа своими колёсами хохочущей мерзости.
Мухрат взяли легко, а на следующий день, 9-го июля, князь Цицианов, получив от Карягина рапорт, тут же выступил навстречу персидскому войску с 2300 солдат и 10 орудиями. 15 июля Цицианов разбил и прогнал персов, а после соединился с остатками отрядами полковника Карягина.
Карягин получил за этот поход золотую шпагу, все офицеры и солдаты - награды и жалованье, безмолвно лёгший в ров Гаврила Сидоров - памятник в штаб-квартире полка, а мы все получили урок. Урок рва. Урок молчания. Урок хруста. Урок красного. И когда в следующий раз от вас потребуется сделать что-то во имя России и товарищей, и ваше сердце охватит апатия и мелкий гадкий страх типичного дитя России эпохи кали-юги, действий, потрясений, борьбы, жизни, смерти, то вспомните этот ров.
Вспомните Гаврилу.
«Ваня, сегодня наша Родина, твоя великая Россия, лежит в развалинах. И именно потому, что ты слишком добрый, слишком тихий и слишком ласковый!»
Ваня, я обращаюсь к тебе. Для меня ты, как и для всего мира, простой русский парень, обычный русский солдат, обычный студент. Обращаюсь к тебе как гражданин России, потому что больше не могу молчать: сколько фальши, сколько гадости на нашей прекрасной земле! И как хочется все это остановить.
Я знаю, что, конечно, колесо истории не остановить, история продолжается. Я знаю, что через 10−20 лет новая мощная Россия станет совсем другой. Но сегодня, когда я вижу нищих, бомжей, вижу эту грязь, мне снова и снова хочется посмотреть на тебя, на твои светлые волосы.
Нигде в мире у мальчиков нет этих пшеничных волос, нет этих голубых ясных глаз. Добрые руки русского парня помогали всегда и везде. Ты самый ласковый любовник, ты самый добрый муж, ты самый добрый отец. Ты любишь этот мир.
Твои девушки, Ваня, русские девушки, обманным путем или из-за нужды разъехались по всей планете и торгуют там самым драгоценным, что есть у любой женщины, - своей честью, своим здоровьем. Им бы рожать таких же, как ты, Ваня, голубоглазых, с шелковистыми пшеничными волосами русских парней, а они любыми способами удовлетворяют похоть чужих мужчин, для которых они только товар, как и турчанки, и африканки. Но эти твои сестры, Ваня. Эти девушки, возможно, никогда не станут матерями. И мы лишимся миллионов наших сынов. Они вернутся, твои сестры, в Россию, обезображенные, измученные, больные, а некоторые и не смогут вернуться.
Полвека страшной истории прошли на моих глазах. Я видел коммуналки, я видел пьянки, дебош, разврат, тюрьмы, насилие. Но я видел и полет в космос, видел лучший в мире балет, видел новые города, видел измученных колхозников, производящих наше самое полезное для здоровья в мире продовольствие. Я все это видел. Я не боюсь врагов России, Иван. И ты не боишься. Ты просто не понимаешь сегодня, где враг, как его найти, как его остановить, как его, этого врага, обнаружить, как с ним бороться. Ваня, я помогу тебе.
Мы не будем распускать сопли. У нас больше не будут течь слюни по уголкам губ. Мы не возьмем в руки трехлинейку или автомат Калашникова. Мы нажмем на кнопки, на кнопки Интернета, на кнопки аудита, мы всё проверим, всё посчитаем. И мы заставим заплатить за всё."
За потрясающую смесь гордости и самокопания. Русского можно обобрать до нитки, избить, измазать в грязи - и все равно он будет смотреть на обидчиков с плохо скрываемой жалостью превосходства. Уверенность нашего народа в его величии и избранности никак не зависит от внешних обстоятельств, на все остальные народы мира, включая правящих американцев, русский смотрит свысока. Это сознание держащих мир атлантов, сознание солнца, вокруг которого вращаются все остальные народы-планеты, вело как к нашим величайшим триумфам, так и к поражениям от самоупоения.
Поражения, в свою очередь, приводили к самобичеванию, к покаянию, истовому, истинному, русскому - и все также замешанному на чудовищной гордыне, на тайном осознании того, что да, мы конечно согрешили, но так глубоко и страшно, как грешили мы, никто больше в мире грешить не может. Даже валяясь в ногах, даже со слезами размазывая по лицу снег, русский будет уверен, что у него самые чистые в мире слезы и самое искреннее валяние в ногах.
Гордая, непоколебимая самоуверенность в собственном превосходстве - это и наша величайшая слабость, потому что гордеца легко провести, и наша величайшая сила, потому что самые страшные поражения, неудачи, катастрофы не производят на русского ни малейшего впечатления, там, где другой народ в ужасе драпает и мрет от депрессии, невозмутимые русские только начинают входить во вкус. «Блицкриг? Кадровая армия уничтожена? Уже под Москвой разведчиков видели? Ну, дела… А это варенье такое вкусное, оно из чего? Малиновое? Хорошее варенье… шинель там мою достань».
За жгучее, яростное, не утихающее столетия желание дойти до предела и выйти за предел. Плакать - так, чтоб глаза выплакать. Сибирь осваивать - так, чтоб она аж на Аляске кончалась. Самолеты строить - так, чтоб аж до космоса. Тоталитаризмом заниматься - так, чтоб даже фашисты в ужасе глаза закрывали. Воевать - так, чтобы земля плавилась. Русский не только долго запрягает и быстро едет, но несется до тех пор, пока не прорвет саму линию горизонта, во всем, от внутренней духовной жизни до революционной активности до научно-технических изысканий.
Только с психологией вечно рвущегося за предел можно было построить такую огромную страну, как наша, создать такую мрачную и величественную литературу, как наша, изумить мир немыслимыми ужасами и немыслимыми геройствами, как наши. Русский способен на проявления высших, редчайших чувств - и точно также он способен на проявления предельной, ужасающей низости. Иногда - одновременно. Вспышки предельного русского характера заставляют порой другие народы застыть в ужасе или благоговении.
За ловкую, хваткую, пиратскую перееимчивость, растущую из осознания собственной уникальности и превосходства. Типично русская ситуация: взять английскую ядерную бомбу, взять немецкие ракеты, после чего вот уже 50 лет грозить миру «Нашим ядерным оружием», не чувствуя ни малейшего подвоха и ни малейшего смущения. Если русский находит удобной себе чужую вещь, идею, разработку, то он тут же начинает ее использовать так, как будто только что сам придумал. Смущений, метаний, стыдливости у русского нет, русский ощущает себя мастером, у которого весь мир - мастерская, и который может брать на вооружение любой понравившийся инструмент и делать из него что-то свое.
Как слово «генеральша», в котором слышен иностранный корень, но суффикс которого роскошно-нагл своей бесстыдной русскостью. Понравился генерал, взяли генерала, сделали ему подругу генеральшу. Это по-русски! Из-за этого всевозможные народы, столкнувшись с русскими, тихо охреневают от того, как русские форматируют реальность под себя, используя окружающее пространство как инструментарий. «Хороший у вас город, Казань. Только мы его немножко сожжем и воооот сюда перенесем. Так красивее. Правда. И кончайте бегать и вопить, татары, для вас же, дураков, стараемся» - вот русский тип мышления.
За полное отсутствие культуры лицемерия. Есть европейский тип лицемера - с холодно-непроницаемым лицом, с отточенными движениями, с легкой улыбкой, за которой может скрываться и предельная благожелательность, и предельная ненависть. Есть азиатский тип лицемера - душно-угодливого, истекающего похвалами, улыбающегося так, что рот чуть не рвется - и при этом бранящего вас в три этажа едва дверь закроется. А русского типа лицемера нет. Дежурную американскую улыбку русский воспринимает как артефакт, как оскорбление, как насмешку, как издевательство, как объявление войны.
Искренность губит русских в мире тотального изысканного лицемерия, но и она же служит безошибочным опознавательным знаком, по которому можно моментально узнать своего в толпе чужих. И если у других народов искренность - знак высшего расположения к вам, то у русского искренность нулевой уровень, а расположение начинается с «душевности», которая порой принимает немыслимые для иностранца формы. Уж если тебе, братец, русские решили показать задушевность - садись и пиши завещание, чисто на всякий случай.
За неспособность по-настоящему обижаться, вырастающую из все того же абсолютно непробиваемого чувства исключительности. Русские очень часто проигрывают в национальных конфликтах, потому что не воспринимают их как конфликты, не видят в нападках и даже прямых нападениях других народов угрозы, «Они ж кто-то вроде собачек, чего на собачек обижаться?». Сюжет мести для русской культуры нехарактерен, русский не понимает долгой, изматывающей, иссушающей англосаксонской интриги, и чуть ли не на следующий день лезет к обидчику обниматься, чем способен довести обидчика до инфаркта.
Растущая из неспособности обидеться специфическая русская доброта - то есть, нечувствительность к намекам, окрикам, уколам, ударам и предсмертному ору несчастной жертвы, пытающейся избавиться от русского - обеспечила нашему народу ту самую невиданную в истории колонизационную динамику. «Удавить в объятиях» - это типично русская ситуация, ставящая в тупик другие народы и племена с более тонкой и обидчивой душевной организацией.
За красоту. Русский фенотип - это изящное смешение северной нордической суровости, слишком скалистой, слишком острой, слишком квадратной в своем чистом скандинавском типаже, и очаровательной славянской мягкости, слишком размытой и слишком покорной у других славянских народов. Русским одинаково чужда и северная угловатая бетонность, и южная курортная желейность, они сочетают в себе эти два элемента самым совершенным и приятным для глаза образом. О русской красоте сказано за прошедшие столетия достаточно слов, но мне в классических русских типажах больше всего нравится идущая от них спокойная сила, не истеричная южная суетливая говорливость, не комичная северная прямоугольная надменность, но мягкая, и вместе с тем страшная сила, сила народа, способного согнуть в бараний рог кого угодно, легко читаемая в спокойных русских взглядах.
За красоту и богатство языка, способного выразить тончайшие, едва уловимые оттенки чувств, и при этом поднимающегося в своем звучании то до нежных, бойких, игривых, почти итальянских переливов, то опускающегося до угрожающего шипения страшных первобытных шипящих. На итальянском хорошо говорить о любви - но как на итальянском проклинать врага? На немецком прекрасно проклинать врагов, но как на немецком признаваться в любви? На английском можно делать и то, и другое, но в обрезанной уродливой базовой детской комплектации. И только русский дает своему обладателю полную языковую палитру, все языковые краски. И тончайшие кисточки и перышки, чтобы этими красками прорисовывать тончайшие элементы.
За невероятную историческую судьбу. Что такое еврейская историческая судьба? «Обидели мышку, написали в норку». Что такое американская историческая судьба? «Поехал жлоб на ярмарку». Что такое немецкая историческая судьба? «Лавочник и мировое господство». Что такое русская историческая судьба? Эпос. Невероятные взлеты. Немыслимое падения. Полное ничтожество. И полное господство над миром на расстоянии вытянутой руки. Когда я начал изучать драматургию, я не мог избавиться от ощущения, что русская история будто бы написана профессиональным драматургом, ловко угадывавшим, в какой момент зритель начинает скучать от сплошных побед-побед-побед и где надо ему подставить ножку, а где, наоборот, поднять из грязи к величию.
В силу привычки русский даже не видит насколько это идеальный драматический контраст, насколько это совершенное сочетание: мрачные репрессии 37-го и потрясающая, невозможная сталинградская победа 43-го. Или Брусиловский прорыв 1916-го и полное уничтожение, вот буквальный развал государства уже к середине 1917-го. Русский в силу привычки даже не понимает всю упоительную, головокружительную красоту этих американских горок русской истории, от которых любой другой народ давно бы уже сошел с ума.
Сейчас у нас мрачный период истории, но это временно, потому что русский по своей природе - жизнерадостный наглец, который не может долго грустить и переживать. Поплакали, покаялись, выпустили из себя все негативные эмоции - и пошли разминать кулаки, ну, чтоб было в чем каяться в следующий раз. Русская самоуверенность, ярость, переимчивость, пугающая задушевность и неспособность вовремя обидеться показывают лишь одно - с перешедшим из депрессивной в активную фазу русским невозможно договориться, его невозможно остановить, оскорбить, отвадить, усовестить. Только поднять руки и бежать прочь, потому что даже убить самый большой белый народ мира нельзя.
Но история берет свое и нация начинает пробуждаться, переходить в активное, в наглое, в «Да я же тебя люблю, я же тебе добра хочу, не смей, сссука, отворачиваться!» состояние. После чего всем нерусским народам придется включить режим «разбегайся кто куда, русские нам добра захотели».
Являются ли русские величайшим народом на Земле? Да. Русская наглая настойчивость рано или поздно перемелет всё и всех, даже китайцев. Есть народы умнее, есть народы хитрее, есть народы организованные, есть народы богаче, есть народы многочисленные, но народа настойчивее русских нет. Русские, разогнавшись, ломали всё, армии, народы, страны, континенты, космическое пространство, и рано или поздно русские проломят мир. А кроме того, каждый настоящий русский знает, что мир принадлежит ему по праву - осталось просто этот мир забрать. И рано или поздно русский мир себе заберет.
Китайские палочки - это на самом деле хорошо обглоданные деревянные Русские ложки…)))))))
Русский человек заплатит за халяву любые деньги.
Только русская женщина слюнями и пальцем… может поправить любой макияж.)))
Многие жители Египта, Турции и Кипра хотят побывать в России… чтобы наконец увидеть, ГДЕ ЖЕ русские ТАК устают, чтобы потом ТАК отдыхать!!!)))
Российская семья в представлении американской:
- Дорогая, я дома!
- Почему так поздно?
- По дороге медведь ногу вывихнул - пришлось водкой отпаивать.
- Садитесь все! Давайте выпьем водки.
- Мам, я пойду поиграю с медведем.
- Хорошо, только сначала выпей водки.
- А где наш дедушка?
- Он вторую неделю стоит в очереди за талонами на талоны.
- Хорошо, что он перед этим выпил водки. И ты без дела не сиди - иди тоже выпей водки.
- Ладно, иди, погуляй, сынок, и не забудь написать вечером отчёт в ФСБ! А по пути домой не забудь купить водки - она заканчивается.
- Дорогая, что-то жарко. Выключи, пожалуйста, атомный реактор.
- Сейчас водку допью и выключу, а ты пока сыграй на балалайке.
Если присмотреться к темам статей, публикуемых на «Однако», то можно заметить одну вещь - довольно большая доля их посвящена простым вещам. Фактически мы говорим читателям банальности, еще раз озвучиваем очевидности, говорим о невероятности невероятностей, о том, что зло - вредно, добро - полезно, по утрам надо чистить зубы, а дети - цветы жизни.
Это не самокритика.
Это констатация серьезной опасности.
Дело в том, что для довольно большой доли наших соотечественников - получение знаний о пользе чистки зубов и вредности зла - снова актуально.
Оказалось, что нужно объяснять, что уважение к предкам и истории - добро, патриотизм - добро, культура, наука, романтика - добро, а предательство, трусость и воровство - зло.
То есть актуальная дискуссия идет о базовых, центральных понятиях. Война идет в самом центре культурного кода.
Под вопросом оказалось самосознание русских - осознание ими самих себя, знание о собственном существовании.
Состояние большой части общества более всего напоминает состояние человека пережившего тяжелую психологическую травму. Травма настолько тяжела, что актуален вопрос о том, хочет ли травмированный вообще продолжать собственное бытие.
Я говорю как о «десталинизаторах», собирающихся вырезать из национальной памяти целые куски, так и о национал-демократах, желающих объявить о конце исторического бытия русского народа и о начале бытия новых наций - залешан, сибиряков, ингерманландцев и тому подобных.
Оба варианта больных при всех своих противоречиях соглашаются в одном - в ненависти к советскому периоду российской истории, неприятия концепции «Москва - третий Рим», неприятии «особого пути» России, демонизации героев русской истории, сопротивлявшихся западным завоевателям. Доходит до объявления России - абсолютным историческим злом.
Происходит это не только потому, что описываемые фигуранты - предатели и агенты влияния. Многие из них совершенно искренни.
Просто для них собственная русскость является травмирующим психику фактором. Примерно по той же причине, что у изнасилованных женщин травимрующим фактором является осознание собственной женскости - ведь именно это и стало причиной насилия.
Отдают эти люди себе отчет или не отдают, но, так или иначе, они понимают - мир ополчился именно на русских, бьют именно за русскость. Быть русским опасно, быть русским невыгодно, быть русским нереспектабельно. Быть русским - все равно, что носить на себе мишень.
Они отлично уловили послание «Нового Мирового Порядка» русским. Его было легко понять по русской резне в Чечне и Средней Азии, по режиму апартеида в Прибалтике, по «бандеризации» Украины.
Они просто как следует, качественно испугались. Травмированные и перетрусившие желают прекратить свое бытие в качестве русских и переродиться. Всем своим поведением они сигнализируют тем, кого они считают Сильным: «Мы всё поняли, мы больше не будем русскими. Не надо нас наказывать».
Они старательно, ритуально, публично оплевывают всё, что может показаться их новому хозяину обидным - Александра Невского, Кутузова, Сталина. Дело не в их реальных или же мифических недостатках или злодействах. Кутузова обвиняют в любви к порнографии, Невского в союзе с Ордой, Сталина -- в репрессиях. Но на самом деле их вина - русские войска в Прибалтике, в Париже и Берлине. Вот что надо забыть.
Таких «забывателей» достаточно как среди эмигрантов, так и среди русских бывшего СССР, «адаптировавшихся» к новому мировому порядку лучше других. Но таких достаточно и у нас. Очень классический случай - то, что происходит на передачах «Исторический Процесс». Господа Сванидзе, Пивоваров, Симонов ведут себя не как историки, что было бы логично ожидать от передачи с названием «исторический процесс», а именно -- как судьи. Они заняты осуждением русской истории. И каждая попытка сказать им, что они где-то ошибаются, вызывает незамедлительный приступ агрессии. Они защищаются от этого знания всеми силами, потому что подобное знание приобщает их к группе риска - ненавистным русским.
Эта агрессия и сеансы истерики в эфире - обычное проявление страха. Для них предложение поверить в то, что Россия - не абсолютное зло, от которого надо отречься, чтобы продолжать жить, - всё равно, что предложение еврею на оккупированных фашистами территориях налепить на себя жёлтую звезду добровольно в тот момент, когда он уже раздобыл поддельную справку о чешском происхождении.
Это, кстати, отлично свидетельствует об их истинной вере в гуманизм нового мирового порядка. Они отлично понимают, что русских щадить не будут. Залешан - будут. Ингерманландцев - наверное, даже будут нанимать на работы, сибирякам будут давать подачки, бросать косточки. А вот русский - русский должен умереть, чтобы не смущать своим страшным русским именем нового хозяина мира, не пугать его своей историей, не напоминать о казаках в Париже и о красном знамени над Рейхстагом. Не должны звучать более нигде в мире слова «Кто с мечем к нам придет…». Хозяину это неприятно слышать.
Вот и стараются наши интеллигенты. Думают как услужить.
У этих господ, помимо трусости и самоотрицания, есть ещё одна, куда большая проблема.
Они не на ту сторону поставили.
Всё больше и больше людей вспоминает простые истины, что Родина - одна, что надо мыть руки перед едой, а быть русским - большое счастье и удача.
А мы будем помогать эти вещи вспоминать по мере сил