Обо мне нельзя судить по статусам…
В сети я принадлежу людям…
В реале я принадлежу близким…
И лишь молчание знает…
Кому принадлежат все мои мысли…
Когда мне случается читать лекции для родителей, меня довольно часто спрашивают: а вот скажите, вы ведь уже давно работаете на одном и том же месте - дети за эти годы изменились?
Я, конечно, что-то отвечаю. Но при этом сама понимаю ограниченность своего ответа. Ведь ко мне (психологу) в поликлинику всегда приходил и приходит весьма специфический контингент семей. Как же я могу судить обо всех?
Но вопрос-то на самом деле интересный. А у кого спросить?
И вот, представьте, мне выдалась возможность.
Учительница начальных классов, которая проработала в обычной средней школе ровно 40 лет. Пришла к своим первым ученикам после педагогического училища, в 21 год. Сейчас ей шестьдесят один. Работала за это время всего в двух школах. Сначала на северной окраине Ленинграда, потом переехала на южную окраину и стало очень уж тяжело добираться к месту работы. И вот теперь уже шестнадцать лет работает здесь, в школе, недалеко от моей поликлиники. Награждена медалью, автор трех учебных пособий. При этом настоящее свое имя почтенная дама просила не называть, согласна называться Марьей Петровной. Так и назовем. С некоторыми бывшими учениками Марья Петровна поддерживает отношения четверть века и больше. Выучила уже пятнадцать детей своих бывших учеников. Многие бывшие «северные» ученики сетуют: уж очень далеко возить, а то бы мы непременно… Сейчас Марья Петровна в некотором смысле на распутье. Весной выпустила очередной четвертый класс. Устала, хочется не тотального даже отдыха на пенсии, но более спокойной работы. Но сможет ли без детей? А если брать новый класс, то их же потом никак не бросишь! Отдать другому учителю - так это в какие еще руки попадут, видела Марья Петровна разное… Значит еще четыре года как минимум… Может, хватит уже, уйти?
И как не спросить у такого человека, который сорок лет подряд каждый день наблюдает совершенно взрослеющих у него глазах детей! Изменились дети или нет? И если изменились, то как?
И я спросила. Результатами делюсь с вами, уважаемые читатели.
Признаюсь сразу: диктофона у меня не было. Кое-что я записывала по ходу дела, конечно. Кое-что восстановила по памяти и записала сразу после интервью. Еще что-то подправила сама Марья Петровна, после того как я показала ей свой текст.
КМ: Так изменились дети за эти сорок лет или нет?
МП: Безусловно изменились. Точнее даже так - менялись не раз.
КМ: А вот эти «разы» можете приблизительно назвать?
МП: Точно не скажу. Но, помню, вначале дети были такие спокойные, ласковые, все висли на мне. Балбесистые немного, это да. И родителям многим было как-то до учебы все равно, и самим детям. Хотя были и такие принципиальные отличники, прилежные, устремленные. Эти и сейчас есть, кстати, никуда не делись. Но им всем хотелось нравиться, дружить. Это вот прямо цель такая у них была - мой лучший друг, моя лучшая подруга. И коллектив, стоять друг за друга - это тоже важно было. Еще мы соревнования октябрятских звездочек устраивали, они, помню, очень откликались…
Потом, когда перестройка началась, дети стали тревожные. Это от родителей шло, конечно. У нас же обычная школа была, многие родители работу потеряли, зарплату не платили, мы знали это все. В магазинах ничего нет, что завтра будет - непонятно, дети это все чувствовали. Семьи распадались. Появились злые дети, озлобленные. Даже маленькие совсем. Я иногда прямо не знала, как к ним подход найти. Где уж там - «„жи-ши“ пиши с буквой „и“»! Иногда помогало просто обнять их, к себе прижать. Держишь его и прямо чувствуешь, как он успокаивается, оттаивает. А назавтра снова - пришел из дома и колючки торчат. Но иногда они не давались, конечно, и смотрели, как зверьки. Жалко их было… Успеваемость тогда стала совсем неровной. Кто-то прямо с первого класса истово учился, как будто в тетрадке, в учебнике спасается от чего. И тогда вот появились массово маленькие дети, которые не из своих особенностей по здоровью на уроке «отсутствуют» (такие всегда были, и сейчас есть), а из каких-то внешних, семейных или своих личных дел. Но можно и по-другому сказать: дети мои тогда как-то почти разом повзрослели, щенячесть из многих ушла начисто. Помню, мальчик Вася (второй класс) мне как-то сказал: «Марья Петровна, а вы когда приходите, дверь за собой в квартиру хорошо закрываете? Проверяете? Вы проверяйте обязательно! Не дай бог что! Знаете, какой сейчас уровень преступности!»
Потом выровнялось все как-то. Семьи приспособились, и дети тоже. Хотя еще помню, как во дворе мои дети на продленке «в маньяка» играли. Это тогда, в 90-е, - ни до, ни после такого не видела. Телевизор, конечно, ну и взрослые за детей боялись - накручивали их.
Что еще? После, пожалуй, уже каких-то таких скачков не было - постепенно менялось все.
Дети перестают себя чувствовать. Есть только сильные чувства: хочу - не хочу, буду - не буду, люблю - ненавижу. При этом знают они намного больше
КМ: Что именно менялось? Как? Можно ли выделить какие-то тенденции?
МП: Я с конца начну, мне так проще. Сейчас есть матери, просто зацикленные на своих детях. Когда я начинала работать, таких не было вообще. Ни одной не помню. Кто-то больше школой интересуется, кто-то меньше, но у всех - своя жизнь. А у детей - своя. Дружба, вражда, ссоры-примирения, двойки-пятерки, какая-то там общественная жизнь. Детская. А сейчас иногда даже понять нельзя, кто в школу пошел - мать или ребенок.
КМ: И как такая позиция матерей, по вашему мнению, отражается на детях?
МП: Дети перестают себя чувствовать. Какая-то тонкая настройка у них отключается, что ли. Есть только сильные чувства: хочу - не хочу, буду - не буду, люблю - ненавижу…
Раньше дети в школе таких чувств совсем не выражали. Испытывали наверняка, но не решались выносить наружу, школа же, коллектив… Снаружи оставалось что потоньше, этим и обучались оперировать. А у этих вот это, сильное (можно же!), бывает, все остальное начисто забивает. Иногда даже кажется, если не знать: все ли с ним в порядке?
КМ: То есть современные дети сильнее и свободнее выражают свои чувства?
МП: Что ж, можно и так сказать.
КМ: А что насчет знаний?
МП: О, современные дети знают намного, намного больше, чем те, с которыми я начинала работать! Иногда они знают больше меня или, во всяком случае, быстрее умеют извлекать нужную им информацию.
КМ: А какая информация им нужна?
МП: Вот этого-то они еще и не знают, как и те, прежние, сорок лет назад. Хватают что подвернется и громче о себе кричит. Но раньше-то был тоненький ручеек, и черпали из него по чайной ложке. Трудоемкий процесс. А сейчас водопад информации, практически никак не структурированной. Очень, очень важная роль родителей и учителей. Не все это понимают. Некоторые говорят: если вся информация в интернете, то зачем нужен учитель?
КМ: А зачем? Научить учеников учиться? Так пишут в педагогических статьях.
МП: Глупость какая-то. Зачем оно? Как будто учиться - это какая-то самоцель.
КМ: А что тогда цель? И есть ли она вообще? И все-таки - зачем учитель-то?
МП: Расставить вешки. Вот здесь - путь. И здесь путь. От этой палочки к этой. А здесь болотина. Что хорошо стало? Раньше был один правильный путь для всех. Кому не подходит - на обочину. А теперь можно из многих дорог выбирать. И учителя, кстати, тоже. Ни один ведь учитель всех-то путей показать не может, каждый из нас по-своему ограниченный человек.
КМ: Я, кажется, запуталась. Какие «многие пути» в таблице умножения и «жи-ши пиши с буквой…»? Надо этому детей учить или уже не надо?
МП: Конечно, надо. Только это очень быстро можно сделать, если ребенок здоров физически и психически. Четыре года не нужно.
КМ: Вот, вот! Именно об этом и говорят апологеты домашнего обучения! Мы быстро научим, а остальное время - кружки, творчество… Как вы к этому относитесь?
МП: Никак пока. У меня данных нет. Вот первое такое поколение вырастет, пойдет работать, создаст семьи, родит своих детей, тогда и можно будет судить. Но большинство же пока - в школах. Об этом мне и надо думать. Учитель - это же не только «жи-ши», они же на моих глазах и в моих в том числе руках из детей подростками становятся, хочу я или не хочу, я на них влияю и должна это, если я ответственный человек, как-то рефлектировать.
КМ: Так все-таки, современные дети по сравнению с детьми четверть века назад - какие?
МП: Разнообразие - такого и близко не было сорок лет назад. Много детей более уверенных в себе, в собственной значимости. Не стесняются проявлять любопытство. Способны на самопрезентацию. Больше знают. Меньше чувствуют других людей, даже близких. Быстрее мыслят. Быстрее схватывают большие массивы впечатлений. Меньше думают о схваченном. Вообще не склонны долго думать об одном и том же. Гораздо менее умелые в смысле ручного творчества и подручного креатива. У меня сохранились поделки моих первых учеников. Никто из моих нынешних такого сделать не может. Спокойнее относятся к потерям. Хорошо переносят разнообразие. Совсем не ценят вещи (кроме, может быть, гаджетов).
Мне кажется, родители ошибаются, когда думают, что, отбирая смартфон, отбирают у своих детей «что-то». Кажется, они отбирают уже «кого-то»
КМ: Кстати, о гаджетах! Дети и компьютеры…
МП: Вы знаете, я хочу ошибаться, но мне кажется, что они с ним дружат - вместо живых людей. Они уже к нему больше приспособлены, чем к реальным Петям и Светам.
КМ: К нему? Вы имеете в виду - к своему смартфону? К планшету?
МП: Я имею в виду интернет, искусственный интеллект, как это называли во времена нашей с вами молодости. Помните, у некоторых героев в фантастике были такие как бы помощники, с которыми они все время общались? Вот, я про это. Я ведь за детьми наблюдаю, учителя профессионально очень внимательные люди. Мне кажется, родители ошибаются, когда думают, что, отбирая смартфон, отбирают у своих детей «что-то». Кажется, они отбирают уже «кого-то».
КМ: Ого! Спасибо, Марья Петровна, мне надо подумать об этом. И большое спасибо вам за ваше мнение и за то, что уделили время.
* * *
Это, несомненно, лишь одна грань реальности, но мне кажется, уважаемые читатели, что тут всем нам есть над чем подумать.
так оттрансферил реальность, что не смог попасть ключом в дверь
Не питайте иллюзий - питайтесь реалиями.
Говорила я мужу, не так, мол, живёшь,
Мол, с тобой натерпелась я страху:
Не несёшь денег в дом, где-то спишь, где-то пьёшь,
А меня шлёшь то к маме, то на ….
Обвиняла взволнованно, чуть с хрипотцой,
Обвинений супруг не стыдился,
Отрывая свой взгляд от плаката: «Жив Цой!»,
За обеденный стол он садился.
Философски смотрел на скатёрку в цветах,
На бутыль, на часы и на лавку.
Я опять говорила про пойло, про страх,
Про отсутствие в доме малявки.
Залила я в итоге слезами лицо
И ушла заливать в спальню ложе.
Муж заметил: «С тобой нелегко стать отцом.»
И, напившись, пришёл в спальню тоже.
Борясь за правду, приготовься лгать.
кто вышивает шелком, а кто - свинцом, кто-то свое полотно разрисует кровью стоя среди толпы со спокойным лицом и вырезая на сердце «тебе, с любовью». кто выбирает жизнь средь простых людей, кто-то в погоне за властью теряет душу. и не хватает на всех проржавевших гвоздей, что, как колючки - в каждом торчат наружу.
не подходи - всем привычно, давно знакомо, нет. не убьет - а ранит еще сильнее. нет человека - есть цифры на телефоне, время летит вперед, мы просто стареем.
и ткань судьбы давно превратилась в тряпку, ветхая, рваная, криво лежат стежки, и каждый день меняем на ней заплатки, сжимая стальную иглу в ослабевших пальцах руки. нить разрывается, путаясь и сплетаясь, мы же - не злимся, молча стираем пот. ропщем судьбе на то, что идем спотыкаясь, грабли одни и те же из года в год.
мы наступаем, не учимся на ошибках, проще винить кого-то, но не себя. скрытая фальшь давно притаилась в улыбках. люди меняются, только, наверное, зря.
похоронив за стенами бетона и стали, тех, кем мы были когда-то очень давно…
выросли люди, совсем мечтать перестали, и это, поверьте, просто до боли смешно. смешно оттого, что пока мы себе вышивали, то, чем хотели владеть немного став старше, мы упустили из виду, потом - потеряли, детство и юность. и что ожидает нас дальше?
старость хромая давно притаилась за дверью, смеется старуха, сверкает гнилыми зубами. шепчет она: не спеши, еще пожалеешь, выброси черные нити и шей чудесами.
Порой не так важна сама цитата, как ссылка на её источник.
Краснодарский край!!! 22 мая!!! Включили отопительный котёл. Холодно, однако!
Живу в Израиле, на днях услышал запись передачи на популярной местной радиостанции. Суть такая: люди звонят, жалуются на всю страну о своей проблеме, а потом диджей звонит второй стороне, и прямо в прямом эфире пытается разрешить эту проблему. Все это происходит во время утреннего шоу, и тема вообще очень популярна. Однако, эта жалоба побила все рекорды. Итак, на радио обратилась женщина (Ж), со своей жалобой. Диджей (Д) отвечает:
(Д): Нам на почту сегодня пришла просьба от госпожи Н. разобраться в ее проблеме. Я ей звоню. Доброе утро! Что у Вас случилось?
(Ж): Доброе утро! Дело в том, что мой муж недавно сделал операцию, на которую стоял в очереди несколько месяцев. А после операции что-то произошло, и… в общем…
(Д): Да-да, я слушаю Вас…
(Ж): В общем, доктор что-то сделал не так. Раньше мой муж всегда был добр и ласков ко мне, всегда меня обнимал, целовал, у нас с ним был регулярный… ну Вы понимаете?
(Д): Секс?
(Ж): Да… у нас с ним все было хорошо, мы прожили много лет, и он меня всегда любил. А тут… Может быть что-то доктор ему повредил? Может быть ему дали какое-то неправильное лекарство или наркоз? Он вернулся после операции, и даже не подходит ко мне, сторонится меня, словно я ему чужой человек…
(Д) Да уж. Очень нехороший случай! А Вы пробовали общаться с доктором напрямую, прежде чем «подключать» нас? Все-таки врачебная этика, и сейчас мы будем разговаривать с ним на всю страну…
(Ж): Пробовала! В том-то и дело! Но он ни в какую не сознается, говорит, что врачебная ошибка исключена!
(Д): Очень интересно. Ну давайте сейчас я наберу номер доктора, и попробуем поговорить с ним так, чтобы он не мог увильнуть от ответственности!
ДиДжей набирает номер доктора (Док), на том конце берут трубку:
(Д): Доброе утро!
(Док): Доброе утро!
(Д): Вы в прямом эфире радио «такоето», к нам обратилась жена одного из Ваших пациентов с жалобой, что Вы, возможно допустили врачебную ошибку, и теперь у них проблемы в семейной жизни. Вы в курсе этой ситуации?
(Док): Да, конечно я в курсе! И я несколько раз уже разговаривал с госпожой Н. Дело в том, что я могу заверить однозначно, и Вас и всех слушателей, что врачебная ошибка полностью исключена.
(Д): Но Вы ведь не станете отрицать жалобу, что после Вашей операции Ваш пациент полностью потерял сексуальный интерес к своей супруге, согласно ее словам?
(Док): Я не стану отрицать ее жалобу, но поймите правильно, если после моей операции у клиента возникла половая дисфункция, это не моя ошибка. Я работаю совершенно в другой области, никак не связанной с этим.
(Д): А уточните пожалуйста, если это не врачебная тайна, какого рода была операция?
(Док): Это Вы можете спросить у мужа госпожи Н, если он захочет на это отвечать.
(Д): Хорошо, я попробую задать вопрос по другому: какова Ваша специализация, и какие операции Вы проводите?
(Док): Я хирург-офтальмолог, и моя работа, это коррекция зрения для плохо видящих пациентов.
(Д): ээммммм…
Резко включилась реклама.
Человек, такая штука,
видит то, что хочет видеть.
И такого человека
очень сложно не обидеть.
2017 год, к власти прошёл Ленин. И это не анекдот, а Эквадор
Вот идеальная женщина по-русски. В ней до 170 см роста (никак не больше) и около 45−50 килограммов веса. Такая комплекция позволяет самому неказистому мужчинке выглядеть былинным богатырем на ее фоне. Возраста она может быть любого, но обязательно в два раза младше претендующего на нее кавалера. В 36 женщина должна быть 18-летней, а 60-летнему дедушке можно уже 30-летнюю, чай не мальчик. Дальше в женщине вообще нет никакого смысла, и она может спокойно умереть.
Идеальная женщина идеально выглядит в драных джинсах и майке-алкоголичке, никогда не пользуется косметикой и не тратит деньги на косметолога. Мы же за естественную красоту. Идеальной женщине всегда можно объяснить, что шуба это «убийство животного», колечко на палец это «китч и провинциальная безвкусица», а цветы - это «трупики убитых растений». Идеальная верит.
Дела с зарплатой у этой женщины обстоят крайне печально. В мужских мечтах она печально гоняет чаи в какой-нибудь заштатной бухгалтерии и получает за это жалкие семь тысяч, а еще лучше пять. При любых раскладах еще зарплата должна быть меньше прожиточного минимума в этом регионе, потому что только при этом условии она согласится называть принесенную мужчиной получку деньгами. Распределив получку на 30 дней, женщина получает право целый месяц покупать на нее продукты, и готовить из них для мужчины еду. Самое главное - не забывать, кто тебя содержит.
Желательно, чтобы своего жилья у нее тоже не было, как и мамы, по крайней мере, в зоне быстрого доступа. А то еще будет бегать туда-сюда, с чемоданами. В идеальном варианте потенциальная теща живет где-нибудь во Владивостоке. А еще лучше, чтобы она умерла несколько лет назад. Для надежности.
Сама эта женщина должна быть с периферии, если он живет в Москве, или переехать из деревни - если мужчина из регионов. В любом случае она должна приехать из такого места, где мужиков мало, и все они спились. За место на коврике под кроватью должна целовать руки, ноги и другие члены своего мужчины, не забывая каждый день благодарить его за милость. Последнее время стало модно надеяться на покорных таек. Они мало того, что очень покорны, так еще и не разговаривают.
Одно из важных преимуществ юной и неиспорченной большим городом - она всему удивляется. Отвел ее в столовую «Тухлая котлетка», потратил 67 рублей, а она уже от восторга прыгает! Никогда в таких местах не бывала, говорит. Купил билетик в кино, а она на седьмом небе от счастья. «Замечательный мужик! Меня вывез в Геленджик!»… Некоторые думают, что наши мужики не любят платить за женщин. На самом деле они обожают платить и чувствовать себя важными. Наоборот или пополам они в большинстве своем не хотят. Они просто хотят платить ДЕШЕВО.
Кстати о мужчинах. У идеальной женщины мужчины не было очень давно. И секса у нее, соответственно, тоже очень долго не было. Желательно, чтобы его не было никогда вообще. А что, девственница - идеальный вариант. Хоть и редко встречающийся. А то вдруг еще будет сравнивать. И уж сразу понятно, в чью пользу будет это сравнение.
Идеальная женщина презирает штамп в паспорте. Отдается, как в последний раз, рожает от него детей, но о свадьбе не заикается. Любит повторять: к чему нам эти условности. Если захочешь уйти - ничто тебя не удержит. И тяжело вздыхает при этом, правда непонятно почему.
Можно было бы перечислять свойства идеальной женщины бесконечно, но, думаю, вы меня поняли - она должна быть слабее, уже, беднее и хуже своего мужика. Или хотя бы считать себя хуже - чтобы не зазнавалась. Почему-то вот это хуже, слабее, плоше - стало национальной традицией.
Причем достигается это не тем, что мужчина поднимает свой уровень благосостояния, учится что-то делать в жизни в принце, или занимается творчеством. Разрыв достигается не за счет успешности мужчины, а за счет того, что женщина бедная, наивная и с низкой самооценкой. И что ей любое говно должно быть за конфетку.
Денно и нощно сотни и тысячи долбодятлов трудятся не над своим профессиональным ростом, не над своим местом под солнцем и не над улучшением собственных показателей. Они заняты только тем, что болтают языком, или пишут в соцсетях, пытаясь клевать женщин, опуская их самооценку. Возраст, вес, семейное положение, внешность - все идет в ход, лишь бы заставить сомневаться, обесценить, поддеть. Страдай, женщина. Чувствуй себя вторым сортом. Подбирай все, что дают, да причмокивай.
Ну, а что? Где же еще набрать столько идеальных, услужливых, дешевых и на все готовых за мужские штаны баб?
Кому-то есть, что возразить?
Устроить ШОУ - это игра без правил, где ведущая роль отводится «Главрежу» и его помощникам, а иногда и без оных…
Рецензия на «Растут…» (Виктор Елисаветский)
Хотел штаны себе пошить
С карманом на мотне,
«Хозяйство» что б туда ложить,
(Мешает оно мне)
Я побывал везде, где мог,
Ни кто не взял заказ…
Хирург знакомый мне помог-
Теперь всё в самый раз.