Ах, мое пытают сердце, воспламеняют нежным взглядом. Но стоит сердцу разгореться, надменным остужают хладом. Сгорю ли я в горниле страсти, иль закалят меня напасти…
25 сентября 1893
Мой дорогой, маленький мой Луи!
Итак, всё кончено. Мы больше никогда не увидимся. Помни это так же твердо, как и я. Ты не хотел разлуки, ты бы согласился на всё, лишь бы нам быть вместе. Но мы должны расстаться, чтобы ты мог начать новую жизнь. Нелегко было сопротивляться и тебе, и самой себе, и нам обоим вместе… Но я не жалею, что сделала это, хотя ты так плакал, зарывшись в подушки нашей постели. Два раза ты подымал голову, смотрел на меня жалобным, молящим взглядом… какое у тебя было пылающее и несчастное лицо! Вечером, в темноте, когда я уже не могла видеть твоих слёз, я чувствовала их, они жгли мне руки.
Сейчас мы оба жестоко страдаем. Мне всё это кажется тяжёлым сном. В первые дни просто нельзя будет поверить, и еще несколько месяцев нам будет больно, а затем придет исцеление.
И только тогда я вновь стану тебе писать, ведь мы решили, что я буду писать тебе время от времени. Но мы так же твёрдо решили, что моего адреса ты никогда не узнаешь и мои письма будут единственной связующей нитью, но она не даст нашей разлуке стать окончательным разрывом.
Целую тебя в последний раз, целую нежно, нежно; совсем безгрешным, тихим поцелуем - ведь нас разделяет такое большое расстояние…
25 сентября 1894
Дорогой мой, маленький мой Луи!
Я снова говорю с тобой, как обещала. Вот уже год, как мы расстались. Знаю, ты не забыл меня, мы всё еще связаны друг с другом, и всякий раз, когда я думаю о тебе, я не могу не ощущать твоей боли.
И всё же минувшие 12 месяцев сделали своё дело: накинули на прошлое траурную дымку. Вот уже и дымка появилась. Иные мелочи стушевались, иные подробности и вовсе исчезли. Правда, они порой всплывают в памяти, если что-нибудь случайно о них напомнит.
Я как-то попыталась и не могла представить себе выражение твоего лица, когда впервые тебя увидела.
Попробуй и ты вспомнить мой взгляд, когда ты увидел меня впервые, и ты поймёшь, что всё на свете стирается.
Недавно я улыбнулась. Кому?.. Чему?.. никому и ничему. В алее весело заиграл солнечный луч, и я невольно улыбнулась.
Я и раньше пыталась улыбнуться. Сначала мне казалось невозможным вновь этому научиться. И всё-таки, я тебе говорю, однажды я против воли улыбнулась. Я хочу, чтобы и ты тоже всё чаще и чаще улыбался, просто так, радуясь хорошей погоде или сознанию, что у тебя впереди какое-то будущее. Да, да, подними голову и улыбнись.
17 декабря 1899
И вот я снова с тобой, дорогой мой Луи!
Я как сон, не правда ли? Появляюсь, когда мне вздумается, но всегда в нужную минуту, если вокруг всё пусто и темно. Я прихожу и ухожу, я совсем близко, но ко мне нельзя прикоснуться.
Я не чувствую себе несчастной. Ко мне вернулась бодрость, потому что каждый день наступает утро и, как всегда, сменяются времена года. Солнце сияет так ласково, хочется ему довериться, и даже обыкновенный дневной свет полон благожелательности.
Представь себе, я недавно танцевала! Я часто смеюсь. Сперва я замечала, что вот мне стало смешно, а теперь уж и не перечесть, сколько раз я смеялась.
Вчера было гулянье. На закате солнца всюду теснились толпы нарядных людей. Пёстро, красиво, похоже на цветник. И среди такого множества довольных людей я почувствовала себя счастливой.
Я пишу тебе, чтобы рассказать обо всём этом, а также и о том, что отныне я обратилась в новую веру, - я исповедую самоотверженную любовь к тебе. Мы с тобою как-то рассуждали о самоотверженности в любви, не очень-то хорошо понимая её… помолимся же вместе о том, чтобы всем сердцем в неё поверить.
6 июля 1904
Годы проходят! Одиннадцать лет! Я уезжала далеко, вернулась и вновь собираюсь уехать.
У тебя, конечно, свой дом, дорогой мой Луи, ведь ты теперь совсем взрослый и, конечно, обзавёлся семьёй, для которой ты так много значишь
А ты сам, какой ты стал? Я представляю себе, что лицо у тебя пополнело, плечи стали шире, а седых волос, должно быть, еще немного и, уж наверное, как прежде, твоё лицо всё озаряется, когда улыбка вот-вот тронет губы.
А я? Не стану описывать тебе, как я переменилась, превратившись в старую женщину. Старую! Женщины стареют раньше мужчин, и, будь я рядом с тобою, я выглядела бы твоей матерью - и по наружности, и по тому выражению глаз, с каким бы я смотрела на тебя.
Видишь, как мы были правы, расставшись вовремя. Теперь уж мы перестрадали, успокоились, и сейчас моё письмо, которое ты, конечно, узнал по почерку на конверте, явилось для тебя почти развлечением.
25 сентября 1893
Мой дорогой Луи!
Вот уже 20 лет, как мы расстались…
И вот уже 20 лет, как меня нет в живых, дорогой мой. Если ты жив и прочтёшь моё письмо, которое пришлют тебе верные и почтительные руки, - те, что в течении многих лет пересылали тебе мои предыдущие письма, ты простишь мне - если ты ещё не забыл меня, - простишь, что я покончила с собой на другой же день после нашей разлуки. Я не могла, я не умела жить без тебя.
Мы вчера расстались с тобой. Посмотри хорошенько на дату - в начале письма. Ты, конечно, не обратил на неё внимания. Ведь это вчера мы в последний раз были с тобой в нашей комнате, и ты, зарывшись головой в подушки, рыдал, как ребёнок, беспомощный перед страшным своим горем. Это вчера, когда в полуоткрытое окно заглянула ночь, твои слёзы, которых я уже не могла видеть, катились по моим рукам. Это вчера ты кричал от боли и жаловался, а я, собрав все свои силы, крепилась и молчала.
А сегодня, сидя за нашим столом, окружённая нашими вещами, в нашем прелестном уголке, я пишу те четыре письма, которые ты должен получить с большими промежутками. Дописываю последнее письмо, а затем наступит конец.
Сегодня вечером я дам самые точные распоряжения о том, чтобы мои письма доставили тебе в те числа, которые на них указаны, а также приму меры к тому, чтобы меня не могли разыскать.
Затем я уйду из жизни. Незачем рассказывать тебе, как: все подробности этого отвратительного действия неуместны. Они могли бы причинить тебе боль, даже по прошествии стольких лет.
Важно то, что мне удалось оторвать тебе от себя самой и сделать это осторожно и ласково, не ранив тебя. Я хочу и дальше заботиться о тебе, а для этого я должна жить и после моей смерти. Разрыва не будет, ты бы его, возможно, и не перенёс, ведь тебе все огорчения причиняют такую острую боль. Я буду возвращаться к тебе - не слишком часто, чтобы понемногу мой образ изгладился из твоей памяти, и не слишком редко, чтобы избавить тебя от ненужных страданий. А когда ты узнаешь от меня самой всю правду, пройдёт столько лет (а ведь время помогает мне), что ты уже почти не сможешь понять, что значила бы для тебя моя смерть.
Луи, родной мой, сегодняшний наш последний разговор кажется мне каким-то зловещим чудом.
Сегодня мы говорим очень тихо, почти не слышно - уж очень мы далеки друг от друга, ведь я существую только в тебе, а ты уже забыл меня. Сегодня значение слова сейчас для той, которая его пишет и шепчет, совсем иное, чем для того, кто будет читать это слово и тихо произнёс «сейчас».
Сейчас, преодолев такое громадное расстояние во времени, преодолев вечность - пусть это покажется нелепым, - сейчас я целую тебя, как прежде. Вот и всё… больше я ничего не прибавлю, потому что боюсь стать печальной, а значит, злой и потому, что не решаюсь признаться тебе в тех сумасшедших мечтах, которые неизбежны, когда любишь и когда любовь огромна, а нежность беспредельна.
Можно кричать, ненавидет… Не видеть друг друга неделю, месяц, год… Думать, что всё прошло… А потом увидеться и просто сойти с ума…
Главное, на людях улыбаться…
Пусть потом мы придем домой,
запремся в ванной, включим воду и начнем рыдать,
чтобы никто не слышал…
но это уже будет дома… а на людях нужно улыбаться!
И все-таки лишь находясь далеко друг от друга начинаешь понимать ценность каждого мгновения рядом с любимым!!!
-Каждый из нас теперь новый, каждый из нас - это отдельная история.
Как-то невесело сегодня. И не сожаление вовсе.
А так, знаешь… грустно. Грустно по-особенному как-то.
Две минуты о тебе. Не больше.
Больше - больно. Лучше не думать.
Если ты думаешь, что из-за того,
что ты исчезнешь из моей жизни мне станет легче,
то ты очень ошибаешься, спасибо мне стало еще хуже
Скажи, пожалуйста, мне Игорек, любил ли когда - ни будь, да так
Что для тебя померкнет свет свечи зажженной огонёк,
Что ты готов держать в руках и не обжечься-
Каленый до беспамятства обычный уголёк…
Быть может, ты и не любил, а я любила…
И все, что было дорого мне, я попросту дарила…
Я отдавала Все, ни капли не щадила,
А все лишь потому, что я любила
Моей любви - её не было преград…
Она была ценнее всех богатств хранящихся на дне…
И жизнь казалось бы достойная награда-
Но мелочью казалась она мне…
И что сказать теперь ты можешь о любви…
Когда любовью опалившись, я сгорела
Я не могла ни слова против говорить, я говорила слоги.
А он ни поверил мне и он ушел…
Ушел, сказав мне с грустью на прощанье - «Так нельзя»
Нельзя любви дарить покорной много.
И на земле ни кто и ни когда не сможет так любить
-Так В МИРЕ любят только БОГИ …
Почему и зачем мы теряем друг друга?
Сколько раз задаю себе этот вопрос…
От потери на сердце - лишь холод и вьюга,
И в душе пустота… боль, обида до слез…
Вот и я потеряла тебя, мой любимый.
Почему так случилось? Не знаю сама.
Так хочу слышать голос твой, в сердце хранимый,
И увидеть такие родные глаза.
Почему до сих пор позабыть я не в силах
Все, что было? Прости, столько лет уж прошло…
До сих пор вспоминаю, как сильно любила
И я помню тот миг, когда счастье ушло…
Мы тогда поругались, банально и глупо,
Были оба не правы… но судьбе - все одно.
Лишь на сердце осадок остался, да губы
Шепчут: «Милый, прости, я люблю все равно…»
Целый месяц с тобой не общались, молчали.
Мы в себе проживали всю горечь обид.
Не прощаясь, друг другу с тобой пожелали
Все забыть. Но, поверь, моя память не спит!
Ты потом объявился, прислал sms-ку…
Я ждала ее, правда, с надеждой ждала!
Но ответила: «Все, слишком поздно, не лезь ко мне!
Вышла замуж я!» -
ложь…
И, солгав, я ушла.
Я сказала неправду, лишь тебя я любила.
Но ты месяц молчал! Ну, скажи, почему?
Пусть прошло столько лет - я тебя не забыла,
И, наверно, забыть никогда не смогу…
Не сердись, что пишу, и что память тревожу -
Одного лишь хочу я тебе пожелать:
Счастлив будь и любим, мой любимый Сережа!
О тебе буду я лишь с теплом вспоминать…
а вообще без тебя, наверно, дальше жить можно… осталось только сердце заморозить и память очистить…
Когда долго не видишь любимого человека, начинаешь искать знакомые черты в случайных прохожих. Сердце замирает, стоит увидеть похожий силуэт в далеке! И такое уныние охватывает, когда понимаешь, что обозналась…
если человек сам ушел из вашей жизни, не стоит надеяться на Бога, супермена
Ты прости мне всех тех, кто был рядом - они от отчаянья.
Ты прости, что порой засыпала не там и не с теми…
Ты прости, что как прежде живу лишь одним ожиданием
Просто боль, что внутри, совершенно не лечится временем
Ты прости, что спасалась в руках абсолютно ненужных
Видишь, я не спаслась, хоть пыталась, но безрезультатно.
И от этих попыток не легче совсем… только хуже…
И что делать мне с этим, родной, до сих пор непонятно…
Но хочу, чтоб ты знал - где бы я ни была - ты со мною
Ведь ты даже не в памяти. Знай: ты на уровень выше.
Я готова на всё. Я готова бороться с судьбою,
Чтобы ты смог однажды вернуться и это услышать
А кто-то сверху наблюдает и смеётся…
Как засыпаем с тем, с кем не хотим проснуться…
Не понимая, как нам, людям, это удаётся.
С утра друг другу так фальшиво/мило улыбнуться…
Как мы друг другу врём, что всё забыто…
Как утром кофе с мыслями, как всё достало…
Не вымыта посуда и в душе размыто…
Страх всё разрушить и начать сначала…
Как мы не знаем цену тем словам, что говорим…
Как предаём друг друга, нарушая обещания…
Как мы не ценим то, что есть и не храним…
Себе прощаем всё, другим и половины не прощая…
И невозможно вырваться за рамки этой схемы…
Ты начинаешь путь сам, где правда, а где ложь…
Мы роботы, живущие по правилам системы…
Привыкшие чувствовать боль и дрожь…
А утром я проснусь, пока ты спишь…
Надену твою майку… и готовить капуччино.
Тихонько прошепчу: «вставай, малыш…»
А в сердце у меня совсем другой мужчина…
При выходе из моей жизни не забывайте свои маски.