Просто, наверное, с тобой мы больно… Просто больно.
Когда икаю, начинаю в уме перебирать всех близких знакомых. Если не помогает - на помощь приходит память о дальних родственниках. А если и в этом случае икота не проходит. вдруг осенило: ТЕФАЛЬ думает обо мне!!!)))
Вчера оплатил 1147 рублей за капремонт дома.
Посмотрел на сайте Правительства Москвы, мой дом будут ремонтировать в 2033 году (через 18 лет).
Общая площадь моего дома, по данным того же сайта, равна 56 778 кв.м.
А теперь моё любимое. Считаем:
За 18 лет я заплачу:
1147 руб * 12 мес * 18 лет 247'752 рубля.
За 18 лет весь мой дом заплатит:
56 778 кв.м. * 15 руб/м * 12 мес * 18 лет 153'300'600 рублей.
Я думал, нам просто трубы и крышу отремонтируют (так на сайте у них сказано), но, судя по сумме ремонта, уже в 2033 году на моем доме будут золотые купола, минимум две вертолетные площадки, бронированные окна, скоростные лифты, и платиновое напыление на перилах, ну чисто для красоты.
Я выражаю искреннюю благодарность всем, кто придумал или имеет хотя бы какое-то отношение к авторству этой замечательной, своевременной и такой щедрой социальной программы.
Собака кусается не от хорошей жизни. Она противостоит угрозе.
Человек же просто ищет стрелочника, козла отпущения. Его и кусает.
Для того чтобы жизнь шла хорошо, порой нужно поднять и опустить руку, используя магические слова «Хрен с ним!».
Вдвоем или своим путем,
И как зовут, и что потом,
Мы не спросили ни о чем,
И не клянемся, что до гроба…
Мы любим.
Просто любим оба.
Моя мама, она лучшая! Лучшая потому, что я ее люблю. Она дала мне жизнь… Но … я почти не помню как и когда она меня обнимала или утешала ласковым словом. В памяти лишь вечная критика меня. За то что похожа на отца, или потому что глупо писать стихи в 15 лет, или за брошенное на пятом курсе ненавистный мне филологический факультет, за не тех друзей или за то что друзей не бывает, критика за мою любовь к животным, за замужество не за того парня, за сохраненную беременность и рождение второго ребенка, за мой развод, за неумение жить не как все… за то что я не иду к маме за советом. А я и не иду. А я боюсь. Я боюсь стать пылью под тяжестью критики родной и лучшей мамы, потому что я ее люблю.
Мы приехали на дачу к вечеру. Пока я таскал вещи из машины, дети побежали в сад. А набегавшись по саду и вернувшись в дом, рассказали, захлебываясь от восторга, что в траве там у нас бегает птенец, который, наверное, выпал из гнезда, очевидно не умеет летать, прыгает и пищит.
Тем временем стемнело. Птенца я так и не успел посмотреть. Разбирал вещи и разогревал ужин. И был уверен, что наутро не увижу птенца тоже. Максимум перья. Потому что в доме четыре кошки. И еще соседских кошек вокруг десяток. Должны же они были за ночь съесть птенца, не умеющего летать.
Тем не менее птенец выжил. Утром я выглянул в окно и увидел его. Он был черно-белый, большеротый и длинноногий. Величиною с цыпленка, который в мясной лавке называется «корнишон». Я предположил, что это маленькая сорока. И вскоре предположения мои подтвердились, потому что две взрослые сороки скакали над птенцом с ветки на ветку и ужасно галдели, стоило только кому-нибудь к сороченку приблизиться.
Птенец скакал через нашу лужайку к соседскому участку. И как только пролез под забором, к нему подбежала соседская собака. Сунула было к птенцу любопытный нос. Но в это же самое мгновение две взрослые сороки с грозным стрекотом стали пикировать на незадачливого пса. Пикировали бесстрашно и острыми клювами старались попасть псу в глаз. Бедолага поджал хвост, припал к земле и на полусогнутых лапах уполз под сарай.
Но и птенец испугался. Повернул назад, снова пересек нашу лужайку, попытался было спрятаться в куст сирени, но возле куста его поджидала наша кошка. Кошку сорокам трудно было атаковать так же, как пса. Кошка ловчее и мельче. Пикировать на нее не получалось. Она пряталась под кустами и все ближе подбиралась к сороченку. Тогда взрослые сороки приняли прямой бой. Они слетели на землю. Встали между птенцом и кошкой и принялись нападать на кошку не с лету, а стоя на земле. Нападали так отчаянно, что кошка вскоре повернула вспять. И с тех пор предпочитала сидеть дома. А если и выходила в сад, то обходила птенца на приличном расстоянии и всем своим видом показывала, что идет по своим кошачьим делам и птенцами вовсе не интересуется.
Соседские коты (некоторые из них заслуженные, с изодранными в драках ушами) тоже пытались съесть сороченка. И тоже получали решительный отпор от взрослых сорок.
И так прошел день.
А на следующий день сороченок решил сменить дислокацию. Перебежал снова через лужайку, стремился к зарослям у забора, но по дороге угодил в сетку, по которой вьются у меня каприфоль и виноград. И в сетке застрял. Капитально застрял, намертво. Чтобы освободить его, я решил перекусить сетку и принес из гаража кусачки.
Когда я подходил с кусачками к застрявшему в сетке птенцу, взрослые сороки сидели на ветвях прямо над моей головою. И я подумал: «Лишь бы не выклевали глаза». Вряд ли они боялись напасть на меня, потому что я слишком большой. Они же нападали решительно на большого соседского пса. Мне кажется, они догадались, что я собираюсь не съесть их сороченка, а высвободить из сетки. Сидели и смотрели молча, как я сажусь возле их чада на корточки и перекусываю сетку. А птенец, когда я поднес к нему кусачки, разинул рот. Видимо, перепутал мои кусачки с материным клювом и решил, что сейчас будут кормить.
В тот день сороками было отбито еще несколько нападений кошек. А птенец карабкался по ветвям сирени и ухитрился вскарабкаться примерно на метр от земли.
На третий день он взлетел. Сначала вспорхнул, перепорхнул на соседнюю ветку. Потом перепархивал все выше и дальше. Словно бы тренировался: с лиственницы на дуб, с дуба на ясень, с ясеня на сосну. К концу дня он уже совершал уверенные пятиметровые полеты между ветвями. Я смотрел, запрокинув голову, как они сидят втроем высоко на сосне. И испытывал к ним уважение.
За те три дня, что я наблюдал за ними, они ни разу не сказали ничего антиклерикального и ничего про скрепы. Ни слова не вымолвили ни про патриотизм, ни про демократию. Ни разу никого не обозвали фашистами, даже кошек. Ни разу никому не пожаловались на Лесю Рябцеву. Они сражались со смертью и победили. В то время как люди вокруг них были заняты ерундой
Он просто будет: сном, черновиком,
Заглавной буквой каждого катрена,
И облаком, красиво и легко
Плывущем по-над пропастью Вселенной.
Фундаментом. Основой. Решетом,
Которым я, старательно без меры,
Воды пытаюсь принести в свой дом,
Он просто будет:
Мой.
Любимый.
Первый.
Я могу ну уж очень быть разной,
Слишком нежной и вовсе ужасной,
Быть строптивой и попросту стервой,
Но всегда быть любимому верной.
Я могу быть хорошей и слабой,
Окружать и заботой и лаской,
И когда, даже строят мне глазки,
Оказаться… не феей из сказки.
Я могу грубовато ответить,
На ходу, что-то глупое сбредить,
Но при этом совсем не краснею,
Улыбаться я всем не умею.
Я могу говорить о хорошем,
И плохое меня не тревожит,
Забывается быстро, уходит,
И со мной больше речь не заводит,
Я могу, ну, а впрочем, я знаю,
Что какой и когда не бываю,
Я наивно не строю гримасы,
Не сливаю себя с серой массой.
- Ты страдаешь из-за любви.
- Из-за любви? Поменьше любезностей, годных для литературных юнцов.
Я просто споткнулся о любовь.
На расстоянии вытянутой руки -
Это так просто - просто любить других,
Утренний кофе, ежевечерний чай,
Новую осень, как новую жизнь встречать,
Перебирая чётки брусничных бус,
Время от времени ветер мотать на ус
И улыбаться последней неспящей пчеле,
Кутаясь в светлые мысли и тёплый плед,
Тесно прижавшись к сонной родной спине
Думать: ещё немного - и первый снег…
с Женщинами страшно в трех случаях:
1. когда она рожает…
2. когда она умирает…
3. когда она думает…
Я дал тебе то, что ты хотела. Полная неприкосновенность. Полное отсутствие меня рядом. Полная невидимость друг друга. Пустота. Я тебя только об одном прошу, не касайся меня своей тишиной.
все к чему прикасается Любовь, становится чарующим, магическим, более совершенным…