О чём мы молчим? Что мы с тобой скрываем? Делая вид, что мы не как все… иные… Вот моя рана. Открытая, ножевая. Вот твои шрамы, хранящие разрывные пули у сердца. Я пальцами их читаю. Без перевода. Танцем босым по стеклам. Мы ещё помним, как безопасно в стае, но уже знаем /шрамами/ - срок истёк и табор уходит заданной параллелью. Мы - одиночки волею наших судеб. Линия жизни яркой строкой алеет. Мне по живому боги её рисуют.
Если решишься, если возьмёшь руками тёплые звезды, чувствуя их солёность, мы совпадём отчаяньем и штрихами. Так совпадают листья опавших клёнов, нити дождей, рисующих мокрым шпалы, стук поездов, что где-то вдали утонет…
Мой неожиданный, я же почти пропала
Ангелом Павшим на теплых твоих ладонях.
Сквозь комплексы смотрит в душу,
Умеющий молча слушать.
Успех привык награждать,
Лишь тех, кто способен ждать.
Ломаешь ребра пробираясь в душу.
И разрываешь вены пробираясь в сердце.
А Ты попробуй войти через уши.
Я шепоту твоему открою дверцу.
Не плюйте в душу, святости родник
И не топчитесь грязными ногами.
Мой тихий голос перешёл на крик,
Как гром гремит над скудными умами
Не смейте лапать голое нутро,
Оно открыто не для вашей ласки.
В сердцах дыра, а в головах пусто
На лицах ваших шутовские маски
Сегодня негодяев полон мир,
Не в моде преданность и дружба умирает,
Обман и лесть извечный ваш кумир
По темным душам сатана блуждает.
Любовь и честь закрыты на засов
Заменены на деньги и каменья
Под гнётом алчности и тяжести оков
Ждут часа своего забвения.
Господи, я позабыла слова молитв. Я ведь теперь уж не та - наивная, чистая. Я так устала от кровопролитных битв разума с сердцем в извечном поиске истины. Господи, помнишь ли девочку лет шести, что говорила с тобой так по-детски искренне, ту, что так верила в старца на небеси с длинною бородой и очами - искрами, верила, что способен он сделать так, чтоб были счастливы все поднебесные жители, чтобы не корчил рожи сосед-дурак, чтоб не ругались больше ее родители… Девочку, что впервые пыталась петь - мягким игрушкам устраивать представления. Ту, что хотела отчаянно повзрослеть, чтоб наконец-то самой принимать решения… Знать бы ей, как это страшно- что-то решать, если на части твой мир раздирают сомнения. Знать бы ей то, что растет только тело, душа, как ни учи ее, - не поддается взрослению. И потому-то порою в ночной тиши жмется внутри беззащитным комочком крохотным. Ну, а тебе нужно срочно судьбу решить, и тишина наполняется жутким грохотом мыслей, по кругу несущихся, как поезда. Господи, ну куда мне? Скажи, куда?!
Я же тоской этой горькой насквозь отравлена. Только бы снова не сделать неверный шаг… Сколько я раз выбирала - всегда неправильно! Что-то всегда не так… Что со мной не так?! Мне не хватает наглости / хитрости / твердости? Где мой потерянный свет в этой черной полночи? Может, виной всему переизбыток гордости? Я никогда не умела просить о помощи.
Душу осеннюю вновь одеваю в летнее. Яркие платьица, ленточки - так привычнее. Я ведь все та же девочка шестилетняя, только серьезнее, злее, эгоистичнее. В детстве нам наши мечты не казались сказками, верили мы - нипочем нам любые сложности… Время снабжает людей подходящими масками и убивает веру в свои возможности. Знаю, что счастье не приз в расписной коробочке. Если не постучишь, не откроются двери. Я уже больше не верю в старца на облачке. Знаю, что Ты не такой, но в Тебя еще верю. Я тут совсем запуталась, слышишь? Где Ты? Здесь слишком мало света, так мало света… Больше не видно ни истины, ни пути… Господи, что мне делать? Куда идти…
Никто не сумеет увидеть тебя настоящим,
Масштаб твоих внутренних войн не дано оценить
Стоящим снаружи, пусть даже и рядом стоящим,
И в ногу идущим, и в голос поющим. Не быть
Тебе ими понятым так, как того бы хотелось.
Пожалуй, и к лучшему (что там, в твоей голове?)
Но все, что еще не успелось, не смелось, не спелось
Останется буквами в несочиненной главе -
Никто не прочтет, даже тот, кто нужнее, роднее
Их всех, никогда, никогда не распутает нить
И не доберется к тебе лабиринтами дней и Все это так больно, что… Как бы тебе объяснить…
Представь: вот стоишь ты на выставке экспонатом,
Свидетелем древней жизни, что отцвела,
Кричишь: «Я так много знаю всего, ребята!»,
Но люди тебя не слышат из-под стекла.
Для них ты - красивая, странная вещь, не боле,
Предмет, что совсем бесполезен, хотя неплох.
Вся суть твоя силится мячиком волейбольным
Прорваться к ним через сетку, но снова - блок.
Представь, что ты - книга, но смысла в тебе ни грамма;
Страницы в недоумении теребя,
Читатель не знает, что текст этот - криптограмма,
Разгадки которой нет даже внутри тебя.
Представь: ты во сне слышишь музыку, да такую,
Что моцартский реквием силищей превзойдет.
Ты вскакиваешь с постели, бежишь к листку и…
И вдруг вспоминаешь, что вовсе не знаешь нот.
Представь: ты на сцене. Пытаешься вывернуть душу,
Но голос простужен, и даже не петь - говорить
Тебе тяжело, но поешь ты, а люди наружу
Толпою из зала выходят.
Курить.
Почему так часто в душу плюют?
Не уж то людям это нравится?
Они попользуются и уйдут,
А душа твоя с ними останется.
Они не спросят даже, как ты без них,
Листаешь ли фото совместные.
Ты для них пишешь этот стих,
А они как-будто не местные.
Вы сами-то как, все в порядке?
Все воспоминания стерли?
А я живу в беспорядке,
Вы меня в землю втерли.