..
Атос, Портос и Арамис
Однажды в баню собрались.
Они туда по вторникам ходили.
Атос принес с собой насос,
Портос — шампуня для волос,
А Арамис — мочалку (де Тревиля).
Стоял погожий банный день.
У Нотр-Дам цвела сирень,
А в Лувре тихо музыка играла.
И надо ж было в этот час
Случиться вдруг у банных касс
Гвардейцам господина кардинала.
Отвесив вежливый поклон,
Сказал гвардейцам дю Валлон,
Известный всем под именем Портоса:
— Я рад приветствовать вас здесь,
Но нам в парилку всем не влезть,
Там, господа, не хватит места просто.
Я предлагаю вам пока
Махнуть по кружечке пивка
Или по парку погулять немного,
А часиков примерно в пять
Вернетесь вы сюда опять
И парьтесь на здоровье, ради бога.
На что гвардеец де Жюссак,
Красавец в завитых усах,
Всегда подтянут, выбрит и надушен,
Ответил, взявшись за эфес:
— Раз в бане не хватает мест,
Придется, господа, вам мыться в душе.
В ответ на эту речь Атос
Мгновенно выхватил насос,
Портос — шампунь, а Арамис — мочало,
И встав в порядок боевой,
Атаковали вражий строй —
Решительность всегда их отличала!
…
Но в схватке ни один не пал —
По счастью, кто-то прочитал
Висевшее над входом объявленье:
«Сегодня в бане пару нет —
У нас котел не разогрет.
Месье, примите наши извиненья».
Про это дело кардинал
Через миледи разузнал
И принял кардинальное решенье:
Чтоб понапрасну кровь не лить,
Он бани приказал закрыть,
А банщиков казнить для устрашенья.
1979
Прекрасное далёко
Не так уж далеко,
Оно придет до срока
В сверкающем трико,
Всё в пирсинге и стразах,
И в профиль и анфас,
Оно наступит сразу
Причем, для всех для нас.
Оно, подобно фее,
Войдет в любую дверь,
И в эту ахинею
Всем сердцем ты поверь.
И рухнет разом с дуба
Шальная благодать,
Лишь стоит только губы
Пошире раскатать.
Вот и утро опять наступило,
Озарились зарей* небеса
И траву на лугу окропила,
Как легко догадаться, роса.
Я люблю это странное время,
Когда сам ты себе господин
И, шагая не в ногу со всеми,
Остаешься один на один
С несгибаемым русским вопросом,
Что никак до конца не избыть:
Быть ли голым по жизни и босым?
Или в полном прикиде - не быть?
Ни в российской державе, ни в датской,
Хоть пешком обойдешь ты весь свет,
Не найдешь с прямотою солдатской
На него однозначный ответ.
Потому что такие вопросы,
Обессилев с мозгами в борьбе,
Задавать могут только матросы,
Да и то только сами себе.
* * *
Худеют деньги с каждым часом.
Куда от этого бежать?
Держать ли мне их под матрасом?
На депозите ли держать?
Как мне - незнайке, неумейке,
Сегодня с ними поступить?
Раздать ли бедным до копейки
Или с богатыми пропить?
Махнув на здравый смысл рукою,
В ломбарде заложив пальто,
Вложить во что-нибудь такое,
Во что не вкладывал никто?
Или, как принято в народе,
Который только с виду прост,
Зарыть наличность в огороде,
И ждать, когда наступит рост…
В моем шкафу стоит скелет.
На вид мужской, скорей,
И хоть уверенности нет,
Похоже, что еврей.
Есть что-то в нем, ну как сказать…
Короче, что-то есть,
Что невозможно доказать,
Но следует учесть.
Он вроде бы, такой как мы,
Хоть не совсем живой,
Он на меня из полутьмы
Со скорбью вековой
Глядит, считай, пять тысяч лет
И летом, и зимой.
Не знаю, чей он тот скелет…
Но, думается, мой.
Без всякого влечения полового
(Либидо, как народ его зовет)
Я вас люблю в хорошем смысле слова,
Я вас люблю на много лет вперед.
Всё в вас во* мне рождает шок и трепет,
Я бы сказал, буквально всё подряд,
Мне нравится бессмысленный ваш лепет
И мил расфокусированный взгляд.
Ваш детский смех рождает ощущенье,
Что следует найти любой предлог
И срочно всем покинуть помещенье,
Пока не обвалился потолок.
Верша свой шаг навстречу юбилею,
И вспоминая юности года,
Когда вы рядом, я от счастья млею.
Когда не рядом - тоже не беда.
Листья облетают, воздух холодает,
Время протекает задом наперед,
В парке на скамейке женщина рыдает,
А чего рыдает, хрен ее поймет.
Женщина рыдает в напряженной позе
И порой вздыхает грудью тяжело,
Руки без перчаток стынут на морозе,
Ноги без колготок холодом свело.
Женщине помочь мне, к сожаленью, нечем,
И помочь мне нечем, к сожаленью, ей,
Потому что сам я малообеспечен -
Скромный получатель пенсии своей.
Плохо жить на свете людям небогатым,
Трудно им живется, что уж там скрывать.
Как же им, скажите, не ругаться матом?
Как же по карманам им не воровать?
…Будь бы я моложе… лет на тридцать восемь,
Я бы непременно женщине помог.
А пока нам с нею наступает осень…
И наступит вскоре краткий эпилог…
* * *
Народ Народович Народов -
Герой сказаний и былин,
Владелец фабрик и заводов,
Белков, жиров и углеводов,
Полей и пашен властелин.
Ни на земле, ни под землею,
Ни под водой, ни на воде
Не перебить тебя соплей
Не удержать тебя в узде.
Когда проснувшись на рассвете,
Ты в путь уходишь трудовой,
Льняные кудри треплет ветер,
Свистя над буйной головой.
И травы под ноги ложатся
Ничком, о милости прося,
И норовят к земле прижаться,
Пока не поздно, все и вся.
Ничтожная твоя частица,
Как я мечтаю всей душой,
Каким-то боком причаститься
К тебе хоть частью небольшой.
И на твоем загривке сидя
Верхом - вот именно, что да -
Добраться в самом лучшем виде,
Куда не ходят поезда.
* * *
О, атмосферное давленье,
Первопричина стольких бед,
Твое природное явленье
Наносит людям страшный вред.
Твои крутые перепады -
Страшнее ядерной войны.
Так с нами поступать не надо,
Мы для иного рождены.
Честь и хвала моим сосудам
За то, что в лучшем из миров,
Еще покуда жив я чудом
И даже несколько здоров.
Что смог пока, старик Кондратий,
Как гражданин и как поэт,
Я избежать твоих объятий,
На склоне престарелых лет.
Что устремляться к горним высям
Ты помешать не в силах мне,
Что я не метеозависим,
А только алко. Но вдвойне.