Ездил я прошлым летом к себе на родину в северный Казахстан, заглянул в родную редакцию. Здесь я не был уже много лет. И ничего не узнал. Во-первых, сама газета поменяла название - была «Ленинскими заветами», стала «Родной степью». Во-вторых, редакция переехала в другое здание, и теперь ютилась на правах квартиранта в нескольких кабинетах акимата - местной администрации. И, в-третьих, из прежних работников, кого я знал, остался один Гена Державин. Когда-то его папа был редактором, это он взял меня на работу в штат газеты, после того как я написал и отправил сюда несколько заметок, которые, к моему огромному удивлению и радости, были напечатаны и послужили затем пропуском в журналистику.
Теперь здесь и редактор был другой, и корреспонденты иные - пара молодых ребят-казахов, впрочем, исключительно чисто говоривших по-русски (как выяснилось, так же и писавших), и еще несколько сотрудников. Никого из них я, разумеется, не знал. Но все они, включая нового редактора, также как и я окончившего в свое время русское отделение факультета журналистики Казахского госуниверситета, отнеслись ко мне с большим уважением как к ветерану нашей районной «сплетницы» - так издавна любовно звали свою газету местные жители, как казахи, так и русские.
Я уже со всеми перезнакомился, когда пришла еще одна сотрудница, молодая женщина лет тридцати с неуловимо знакомыми чертами миловидного смуглого лица.
- Кто это? - спросил я Гену.
- Это? Дина Бекбатырова, наша завсельхозотделом. Даурена-то помнишь? Так это его дочь!
Еще бы я не помнил Даурена! Он числился у нас корреспондентом-радиоорганизатором - была в свое время при районных газетах такая должность. Даурен брал у корреспондентов уже готовые свежие заметки и статьи, начитывал их на магнитофонную пленку, которая затем транслировалась по местному проводному радио. Работа у него была - не бей лежачего, и Даурен с удовольствием прожигал остатки свободного времени по своему разумению. Но это не мешало ему быть семьянином и растить дочь, хорошенькую метиску с миндалевидными смородиновыми глазками - жена Ольга у Даурена была русской.
Ольга заведовала районной аптекой. О, сколько раз она терпеливо «вытягивала» своего непутевого муженька из его загулов - ведь в ее распоряжении было несметное количество лекарственных препаратов и средств, с помощью которых она умело погружала ушедшего в очередной аут Даурена в состояние анабиоза, и он через пару-тройку дней просыпался как огурчик и с топотом мчался в редакцию - за очередной порцией наших материалов для своих радиопередач.
Дочу свою Даурен любил и всегда сам отводил ее в садик и забирал оттуда. Он настойчиво учил ее правильной, грамотной русской речи. И пока Дина была маленькой, не все уроки отца ей давались сразу. Иные слова она по-детски забавно коверкала очень долго, чем вызывала у любящего отца не столько озабоченность, сколько умиление. И он просил Дину повторить то или иное слово снова и снова и для удовольствия своих друзей. Подозреваю, что некоторые слова смышленненькая Дина сознательно не выговаривала очень долго - чтобы позабавить отца и тем самым простимулировать его на покупку ей очередной шоколадки.
И вот она стоит передо мной - стройная, смуглолицая и темноглазая красавица с правильными чертами лица, вобравшего в себя одновременно приметы и отца-казаха и матери-славянки
-Здравствуй, Дина, - сказал я. - Не узнаешь меня?
-Извините, нет, - внимательно вглядываясь мне в лицо, ответила Дина.
- Ну, тогда скажи: бе-ге-мот!
- Боже мой, дядя Марат! - всплеснула руками Дина. - Надо папе позвонить, он не знает, что вы здесь.
- Это успеется. И все же, как насчет бегемота? - лукаво прищурился я. Все, кто был в редакции, с любопытством прислушивались к нашему диалогу, пока еще непонятному для большинства. Лишь один Гена Державин закрыл рот ладошкой, скрывая ухмылку: похоже, он вспомнил, какая сейчас последует чума. - Ну, скажи же: бе-ге-мот!
- Так уж и быть, - сдалась Дина, слегка порозовев. - Только из уважения к вам!
И выдала, как тогда, в детстве - по слогам, только более громко и хорошо поставленным голосом:
-ГИ-БА-НЁТ!
От дружно грянувшего хохота в редакции задребезжали оконные стекла…
Дело было в деревне. Кто понимает - в деревне секреты и тайны долго не живут. Непостижимо уму, как случилось, что прошла мимо внимания односельчан аж целая любовь! А как все открылось? А просто муж вышел однажды ночью в уборную и… не вернулся. Исчез! Исчезла также из родительского дома одна молодая красивая женщина. Бездетная брошенка-жена, надо сказать, вела себя достойно: не истерила, волосы на себе не рвала, ни в чьи жилетки не плакала… А через год взяла и родила дочку. А ведь именно ее считал бывший муж виновницей того, что у них не случилось детей. Еще года через два сбежавшая пара отважилась, наконец, вернуться в родные пенаты навестить родителей. И вот идут они по деревне, а навстречу - бывшая жена с дочкой, побледневшая, но не опустившая взгляда.
Ночью муж вышел в туалет - и не вернулся.