Белый месяц (Саалган)
В гости к нам приходит месяц,
К нам приходит месяц белый,
В нашу праздничную юрту
Как седой улигершин: мудрый,
Старый, долгожданный,
С бородой заиндевелой из безмолвия седого
Он себе одежды сшил.
Новый год идет с ним вместе,
Входит в юрту скотовода,
Где олбон расстелен белый,
Где довольство и покой.
Здесь ему ужасно рады:
Ждали все его прихода.
Раздает он всем подарки
Доброй белою рукою.
Дому - дарит он ребенка,
Стаду - милого ягненка,
Ну, а главное - год жизни
Щедро дарить всем подряд.
Мы его отведать просим
Молоко, тараг, сметану
Пищу белую бурят.
И чиста душа у гостя-
Чище снега, чище мела.
И белее белой пищи
Новогодний лунный свет,
Потому, что здесь собрались -
В юрте праздничной
И белой, те, чьи мысли и поступки
Чисты были с детских лет.
Когда в царское время бурятам давали фамилии, то не все чиновники были настроены к этим самым бурятам уважительно, а население языка не знало, в первобытном строе фактически проживало. И фамилии получались весьма причудливые.
А в советское время пришла мода развивать национальную культуру - искать таланты в глубинке, так сказать. И нашли одного художника-самородка (уж не знаю, чего он там расписывал), даже присвоили ему звание Народного художника Бурятии. Несмотря на фамилию. А звали его Иван Гавно.
Уж как его убеждали фамилию сменить - ни в какую мужик! Гордость, видите ли, у него. Или лень. Или ещё, какие соображения - неизвестно. Но упёрся, как бык. Ни райком не сдвинул, ни обком… А ребята там бойкие были, не чета нынешним «политикам». Ну и пришла из Москвы, из минкульта разнарядка - выдвинуть от Бурятии кандидата на премию какую-то крутую, чуть ли не государственную. Квоту дали, свезло бурятам!
Ну, к Гавну этому уже все там попривыкли, за «своего» считали, выставки устраивали
Больше Бурятии квот на премии не давали. А зря. Там много причудливых фамилий!