Когда б в Ширване друг нашелся мне,
Не думал бы я о другой стране.
Когда б в Тебризе я покой обрел,
В Армению бы я не перешел.
Когда б собрал трудов моих плоды,
В иные б не стремился я сады.
Хоть ласков был я со своей судьбой,
Она была неласкова со мной.
Мечта меня заветная звала,
Но мне судьба в пути не помогла.
В предел желаний я летел спеша,
Но не нашла желанного душа.
Казалось, я мечты своей достиг,
Но не открыла мне она свой лик.
Я мыслью к звездам, как орел, взмывал
И оба мира я обозревал.
Во мне был мир желаний. Ни одно
Мое желанье не утолено.
Томимый жаждой, я к воде приник;
Но вот иссяк последний мой родник.
Иссох зеленый сад души моей,
А в этом мире нет и нет дождей.
Судьбе покорен, молча я тружусь,
Но, видно, урожая не дождусь.
Плоды, что мне нужны, - не рождены,
А те, что налились, - мне не нужны
У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста!
Рубликов за' сто.
А я,
бездомный,
ручища
в рваный
в карман засунул
и шлялся, глазастый.
Ночь.
Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на жёнах, на вдовах.
Меня
Москва душила в объятьях
кольцом своих бесконечных Садовых.
В сердца,
в часишки
любовницы тикают.
В восторге партнёры любовного ложа.
Столиц сердцебиение дикое
ловил я,
Страстно’ю площадью лёжа.
Враспашку -
сердце почти что снаружи -
себя открываю и солнцу и луже.
Входите страстями!
Любовями влазьте!
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди - любому известно!
На мне ж с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце -
гудит повсеместно.
О, сколько их,
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный - просто несносен.
Несносен не так,
для стиха,
а буквально.