Говорят у каждого мужчины есть дама сердца в отношении которой он может позволить некоторые вольности.
Цените таких женщин!
Вновь винты струю поймали
Воздух давит под крыло.
Аэробус рассекая
след оставил за собой.
Я ему машу в надежде.
Фюзеляж сокрыл лицо,
что мне дорого как прежде,
Но меж нами горизонт.
Снова ждать возврата, встречи.
Улетел родимый мой.
Снова плед, бокал для чая,
Может кофе для одной.
Расстояния разделяют,
Сердце ноет и болит.
Жду тебя, виски сжимаю,
Только, милый, долети!
Дорогая, меня к тебе тянет. Ты притягиваешь меня. Потому что ты - человек противоположного пола.
Что ж ты плачешься, осень светлая,
То дождём навзрыд, то листвой?
Мне любовь твоя безответная
В сердце раною ножевой.
Принарядишься - краше некуда,
Кружишь вальсами за окном,
А я лужи бью словно зеркало,
Попадая в них каблуком.
То рябиной пьян, то калиною -
Горек сладкий твой поцелуй,
Обниму тебя, нелюбимую -
Околдуй меня, околдуй!
Может сердце так успокоится -
Не вернуть весну, не вернуть…
Не отлюбится, так отмолится,
Да забудется как-нибудь.
Укрывай меня листопадами,
Уведи в свой лес золотой,
Я рассветами, я закатами
Убаюканный, стану твой.
Что ж ты плачешься, осень светлая,
Или губы мои не вкусны?
Ты любовь мою безответную
У весны проси… у весны.
Привыкаю, что сны не сбываются -
Я теряю тебя с пробуждением,
Хлопья снега о лёд разбиваются
Високосным предупреждением.
Снова утро молчанием полнится -
Безнадёжно - пустым ожиданием,
Даже если хоть что-то исполнится,
Всё исполнится с опозданием.
Ты ведь тоже всегда просыпаешься,
Только веришь, что утро - спасение,
Каждый раз ты со мною прощаешься,
Обещая мне невозвращение.
Вязнут в сером небесные лопасти,
Задыхаюсь дневным освещением,
А с домов все оконные пропасти
На меня смотрят со снисхождением.
Их фрамуги, как крылья летящие,
Машут мне, утешая забвением,
Сколько раз в них входили неспящие
За последним своим сновидением.
И раздавленный недосыпанием,
С ног под вечер валюсь от усталости,
И не сплю,… чтоб не стать наказанием,
И тобой быть любимым из жалости.
Отказалась?
Тогда получи:
дом с камином,
алмазы, брильянты.
«А от счастья найдутся ключи?»
«Поищи за стеной, за сервантом».
«Если ты не смогла, кто же смог
так обидеть и душу, и тело?
Ты прости, я бываю строг.
Ты же любишь. Все в этом
дело!»
Мужскими сильными руками.
Сжимал он бедра, грудь её.
Кончиками пальцев доводил до дрожи.
И слышал страстное женское нытье.
Она кричала, извивалось от желанья тело.
А он быстрее, глубже и сильнее все входил.
Больше не хватило сил ему сдержаться.
И выброс жидкости в нее он всю излил.
Не слышно стонов, криков, тишина.
Лишь только пульс под кожей сильно бьется.
Внутри от перестука двух сердец.
Быстрее кровь бежит, по венам льется.
Как быстро все прошло, утихла страсть.
Смятая и влажная постель обоих согревает.
Поцелуи, ласки, страстные объятья.
Воспоминиание на коже оставляет.
Иллюзия любви, в ней красок акварели,
Пурпурным цветом страсть и чёрным грусть разлук.
Мы вместе не смогли, а может не хотели,
Хранить тепло души, прикосновений рук.
Банальное «пока», увидимся, до встречи,
Я завтра позвоню, мы вместе помолчим.
Иллюзия любви, она не длится вечно,
Размыта акварель и не найти причин.
Годы, все те, что вместе… да нет, не жаль,
Осень взяла тепло, но остался след.
Лица открыты, снята с наших глаз вуаль,
Ярко всё было у нас и красиво, в цвет.
мы любили. так мы любили,
что раскалывалась планета.
ноги стыли, и губы ныли,
и слезились глаза от ветра.
не хотелось вина и денег,
и людей никаких не хотелось.
не смотрелся продажный телек.
и вообще ничего не смотрелось.
мёрзли руки, сжимая плечи.
и в пальто зарываясь носом,
говорила: давай, до встречи.
между нами тянулся тросом
вкус и запах любимой кожи.
всё пьянило, мешались мысли.
и смеялся над нами боже
из холодной небесной выси.
мы любили. так мы любили,
что не знали другого дела.
даже врозь мы с тобою были
как одно восковое тело.
и стояло на месте время,
и шумели чужие дети…
и весна целовала в темя
нас двоих. на другой планете…
Спрашивать у мужчины, какая у него зарплата, также бестактно, как спрашивать у женщины, сколько ей лет!
Мне нравится, что ты смелей и старше,
и даже не боишься быть со мной,
ты был знаком со мною даже раньше,
тогда была, я кажется, другой…
Стеснительней, сговорчивей, наивней,
любила Баха, теннис, снег и смог,
но не была терпимей и счастливей,
и дом мой был прекрасно-одинок.
Теперь на черном фоне красный ворон,
а на туфлях ни розы, а каблук…
и дел приятных остается ворох,
и льстивых нет, завистливых подруг.
Есть ты - одетый для пикапа. В стиле.
Тогда бросаясь в омут с головой,
я думала о легком водевиле,
тогда была, я кажется, другой.
И вот черед пришел оставить скуку
во всей красе и пустоте вещей.
Я постигаю новую науку,
и комплексы гоню уже взашей.
…устанет ночь терпеть дожди и стоны,
на запотелых окнах твой портрет…
а мы с тобой уже совсем знакомы
чрез караван почти несчастных лет.
Ольга Тиманова
Горечь полыни и привкус от мяты,
Легкость свободы, словА: «Не вернусь»,
Бурные мысли об горькой утрате,
Первое чувство разлуки и… грусть.
Тонкие нотки в душе: «А быть может?!».
Тучи сомнений… Раздумий часы…
Чувство влюбленности дрожью по коже,
В сердце надежда, ванильные сны.
Яркие блики и память о прошлом,
Запах лаванды от встречи… И вновь,
Робкое: «Здравствуй, прости, если можешь»,
Страсти щепотка и снова… Любовь…
Потухший взор и взгляд из-под ресниц,
теперь на мир смотрю печальными глазами.
Всего осталось несколько страниц,
того романа, что в соавторстве писали.
Мне сложно сделать этот шаг,
я не могу финальную поставить точку.
Ведь незаконченный роман,
мне не осилить больше в одиночку.
Всего каких-то несколько страниц,
а перед ними целая эпоха!
Никак мне не понять и не постичь,
ну почему мне без тебя так плохо?
Ведь ты не раз уже давал понять,
что выбор твой не в нашу пользу…
Но я упорно продолжаю ждать,
считаю, что так думать несерьезно.
Как можешь ты спокойно дальше жить,
и делать вид, что ничего не происходит?
Нельзя ведь в одночасье все забыть,
весна любви стремительно проходит
Как можно быть несчастным и смотреть,
вокруг на все, такими грустными глазами?
По вечерам тихонько песни петь,
дрожащими от горя голосами.
Как можешь в одиночку хоронить,
любовь, она ведь нам двоим принадлежала.
Как можешь ставить точку на листе?
Ведь там написано еще ТАК мало!
Давай допишем вместе наш роман,
закончим его радостно, счастливо.
Пусть нераскрытым будет наш обман.
Зато со стороны, все будет выглядеть красиво!
И славу вечную влюбленным вознесем,
навеки в поцелуе мы сольемся…
Со временем поймем и мудрость обретем,
И к продолжению романа вновь вернемся.
«Я согласна была делить его с женой, но не с другой любовницей».
и он понимает, что видел её любой:
как она скалит зубы и бешено рвётся в бой,
чтоб не выглядеть слабой в мире тупых амёб,
корнеплодов, столплённых в бурт.
как она замучена алчной и злой толпой
и мечтает просто побыть собой.
взять и выключить этот чудной флешмоб,
сконцентрированный в абсурд.
и он делает вывод-видимо, всё всерьёз.
что он любит: как она морщит нос,
как забавно чихает, безумно смешно поёт.
не пытаясь её менять.
даже если она, психуя, идёт в разнос,
а ведь это очень плохой прогноз,
он уверен, что сразу же всё пройдет,
стоит только её обнять.
что он видел её: без мейкапа и всю в слезах,
видел голой, усталой, с хаосом в волосах,
видел пьяной, больной, ворчащей по пустякам.
мол по дому кругом бардак…
как весь мир утопает в бездонных её глазах,
как она ищет друга в котах и бездомных псах,
как подходит всем платьям и каблукам.
что он любит все эти «как».
как она ставит «Scorpions» на репит,
как свернувшись калачиком мирно спит
и смешно сопит, укутавшись в тёплый плед,
растворяясь в своём мирке.
как сияет, словно большой софит,
если он дарит лилии и бисквит.
как она оставляет яркий помадный след
на небритой его щеке.
как в такие моменты его пробирает ток,
а она расцветает, словно лесной цветок.
в ней задор глумливого сорванца,
как же, боже, она нежна.
у него в груди вальсирует кипяток,
сердце бьётся, как дьявольский молоток.
он легко убирает прядку с её лица,
она очень ему нужна…
её кожа нежнее, чем самый искусный шёлк.
он, целуя, шепчет:"я рад, что тебя нашёл,
каждый взгляд твой мной выучен и любим,
безгранично и горячо.
ты со мной неизменно, куда бы я там ни шёл.
ну, а если мой бас рассержен, а взор тяжёл,
я хочу, чтоб ты тоже меня любым
принимала и грела, уткнувшись в моё плечо".