Небо рядом, но ты, воспаривши,
Чуешь - солнце рукой не достать…
Город шумный ладонью накрывший,
Бог огромный шагает. Мечтать -
Это значит немножечко бредить,
Чуть пророчить, лишаясь ума,
Чудовством на вопросы ответить,
Не листая уныло тома.
Повторения тем неизбежны,
Что с рождения нам не дано
Пересечь этот мира безбрежный
Океан. Но лети все равно!
Не пишу стихов,
Но, ядом измазав клык,
Кусаю слова как сырое мясо.
Из горла не вырвется даже крик.
Листвы на каштане живая ряса
Колышется на ветру трехтонным
Грузовиком на дыбы восставшим.
И небо в отметинах звездотряса
Валит за горизонт - уставшим
Псом, повредившим лапу.
Сегодня суббота. Под волокапом
Трава набирает из грязи соки.
Сижу, роняю пустые строки.
Я, кажется, был тут всегда и вечно.
По небу тучи ползут беспечно -
И нет им рода, и нет начала…
Вставай, покуда не одичала,
Моя природа - поскольку вечер,
Поскольку спать неудобно сидя.
Зажмурюсь, чтобы себя не видя
Вдоль отражений пройти в потемках,
Себя представив единорогом,
О камни бьющем копытом-слогом.
Огурцы посажены (или что там садят
В грядки в мае, катая в тачках
Перегной, равно некий жук…).
Шелест ивы, тиха собачка,
Лодка, где голосит гражданка,
Уплыла, слава всем богам, дальше,
Где кавалер, напившись, заснет,
Не исполнив долга. Короче - Волга.
Солнце. Мелькает пух. Птицы. Ветви.
Движенья сонны. Сквозняком оконным
Ветерок норовит в лицо. Июнь,
Обожженным ведя плечом,
Катит в гору. И ни при чем
Тут желания, план, эстетство
Малевать пейзаж после кружки пива:
Все само по себе красиво.
Даже сам я, шагая валко,
Ощущаю, что где-то в чем-то,
Частью будучи этой лады,
Годен к лучшему; что награды,
Хоть какой-то, но все ж достоин -
Ибо вставший в строй, сам как будто строен.
Никуда не спешу, но спешась,
Отпускаю коня в луга.
Небо тлеет, зарю развешав
На дубах, и молчит судьба.
Привалившись спиной устало
Ко стволу, я в луны рогах
Вижу - как мне дано немало,
Как немалое сеет в прах
Время каждой рукой-секундой -
Без расчета на всход семян.
Если что-то и вправду трудно -
Это выправить свой изъян
Быть рабом, обезьяной, тварью
Горбомыслящей, жадной, злой.
Поцелованный киноварью
Неба вечного, сам не свой,
Засыпаю под звездной пылью.
Вижу чье-то лицо во сне…
Были б крылья! Ах, были б крылья!
Пусть хотя бы приснятся мне.
Пальцами толщиной с проспект
Ветер обшаривает углы.
Из-под тяжелых свинцовых век
Небо взирает на туч узлы.
Серый простуженный человек,
Не подымая своей главы,
Бредет сквозь жалящий щеки снег -
Туда, где пекарен дымят дымы,
Чтоб кофе и булку уесть… А мы?!
Сегодня, проезжая перекресток,
Я видел дерево и голубей под ним.
А некий старец - с виду нелюдим
И мрачен, был внушительного роста,
Весьма сутул, как сказано, и стар, -
Смотрел на птиц как смотрят на пехоту.
Признав, вестимо, годною работу
Притихшей стаи, выдал гонорар
Пшеном, - хотя я этого не видел,
Понеже был изрядно далеко.
И ветер дул свободно и легко
На все вокруг… Когда бы мы в Колхиде,
Испив вина на палубе Арго,
Смотрели на волну под горизонт,
То были б греки… Россказней резон -
Лишь в них самих. За этим «Его-го!»
Мистер Вудс был безрук,
Мистер Пипкенс урод,
И погода трепала осины.
Без друзей, без подруг,
Чередой год за год
Они жили у мерзкой трясины.
Мистер Пипкенс - рыбак,
Мистер Вудс - рифмоплет,
А трясина была лишь собою.
Пипкенс рявкнул вдруг: «Так!»,
И еще: «Не пойдет!»
Вудс махнул бы на это рукою,
Но, безрукий, стоял,
Лишь разинувши рот,
Чтоб в ответ разразиться строкою.
Пробубнил он: «Нахал…»,
А затем уж: «Урод!
Нет ни счастия мне, ни покою!»
Так орали два дня
И упали без сил
Джентельмены. Дремала трясина.
Если спросят меня,
Хоть бы кто-то спросил,
Я отвечу: умнее осина.
Говоришь, магнитосфера и пр.
Может быть. Только очень душно,
Кожа скользка и полный ступор
В голове. Если очень нужно,
Я, конечно, готов подняться.
Если нужно… А ты такая ж //
Как была. На тебя б ровняться
Флоту, армии… Отвыкаешь
Очень быстро в такой жаре
От людей, движений, тебя, себя -
Все расплылось в одно тире.
И транзистор, певца любя,
Повторяет одну и ту же
Песню старую. Так зачем
Ты желаешь пойти наружу?
За мороженым? Это ем.
Также - буду шашлык и пиво.
Ну, конечно, ты за рулем.
Дорогая, ты так красива!
Не всегда же мы, право, врем!
Бессмысленность бытия и стакан чаю.
Что есть ты, что - я… Дичаю
И уже смотрю на компьютер с недоуменьем.
Чем отличны от бабуина - уменьем
Завязать шнурки; растопырив пальцы,
Напечатать слово; иголку - в пяльцы,
Да вымыслом тягот в ущерб реалий -
Толщина талии, звон регалий…
Вот, сижу на стуле, сорю словами.
Облака разбросаны островами.
Голубое - сверху, да зелень снизу.
Я любому поверить готов капризу -
Хоть погоды летней, а хоть своей же //
Сволочной натуры. Так пей же, пей же //
Свое время, воздух, кудахтай мысли,
Неврастеник вялый, кого обвисли
Не бока, но связки, лишая крика.
Все во мне спокойно - и это дико…