А никто кроме вас не подарит любви свои крылья и никто кроме вас не научит красиво летать! Не терять высоты, когда плечи покинули силы! И ошибки любимых от чистого сердца прощать
Боязнь влюбиться - это как боязнь высоты.
Мы ведь не высоты боимся, а упасть.
Женщина любит как в первый раз того, кто любит - как в последний.
Любите друг друга так, чтобы другие для вас не существовали!
Не прочь простить, не прочь понять,
Такое - вроде - благодушье,
Ни на кого не уповать,
Не стать ни хуже и не лучше.
Живя и чувствуя душой
Мирскую жизнь, чту Высший разум.
Без страха быть самой собой.
Или тобой? Иль всеми сразу.
Я почерпну воды - хладна:
Источник обожжет ладони.
Без хлеба я не голодна.
Лишь без любви мой лайнер тонет…
Ольга Тиманова, Нижний Новгород
Долгая память и встреча. Снега.
Ни вспомнить, ни взглянуть. Завеса.
Бессонница, и до утра
С печалью, грустью, интересом
Я просижу у ржавых стен,
Читая письма и тоскуя…
Мы друг у друга «на обмен» -
до расставанья, поцелуя…
А выйдем в эту дребедень:
вьюжит, несет кругами синими,
Когда-то был приятным день,
Когда ты звал меня по имени.
Ни светофоров, ни людей,
И жарко в минус двадцать с хвостиком.
Я стала чувствовать острей,
Как счастье мимо нас проносится…
…упала ранняя звезда
На белоснежную равнину.
Я вижу слово «навсегда»,
Люблю снега. А в них- мужчину.
Ольга Тиманова, Нижний Новгород
Смотрите на мир добрыми глазами и у вас все получится!
Воздух соткан из чувств! Дышим! Наслаждаемся!
Как только будущее вступает в свои права,
Настоящее становится прошлым,
А из прошлого не вытащишь ни черта,
Ни короны, ни святого венца, а личина тебе скоморошья.
Настоящее глядит из кривых зеркал,
Все победы - уже поражения,
Думал, вытащил, наконец-то, туза,
Но не мантия - роба, не дворец - поселение.
Будущее пишет само письмена,
Что ложатся строкой в истории.
Оно назовёт там имена,
Они станут его героями.
Настоящее очень обманчиво,
Если будущего не прозрел,
Мишурой, миражами заманчиво,
Фрукт красив, да вот только не зрел.
Только будущее может идти,
Настоящее - его поступь.
Но крошится доллар всё сильней на рубли,
В будущее отсекая доступ.
верный своей звезде счастье всегда найдет
теплым огнем в окне
кто-то кого-то ждет
ставит на столик чай
тихо заводит джаз
смотрит не сквозь, а вдаль
нежной улыбкой глаз
Закат оранжево-унылый,
Непостоянство, шепот липкий…
За окнами зимой дождливой
Откуда-то раскаты скрипки…
А пусть. И точка. Уходя,
Не ищут слов и оправданий.
Любили, сильно не любя-
(Сквозь поволоку ожиданий).
Груз тащит вниз. А чаще вверх.
Должны же мы любить кого-то?
Не радует шальной успех.
и радость мчится за ворота.
Закат оранжево уныл…
Войдешь ко мне. Целуешь губы.
Меня и не такой любил,
Да мы и не такими любы.
Ольга Тиманова, Нижний Новгород
Жизнь - бесконечное самосовершенствование. Мы себя совершенствуем совершенствуем и в конце концов приходим к изначальному…
Немецкие вояки мечтали одеваться как советские солдаты: «Большевики превосходит нас своими куртками и брюками на вате да валенками».
Давайте взглянем на Великую Отечественную войну глазами немцев, глазами командира 98-й немецкой пехотной дивизии Мартина Гарайса. 98-я дивизия - типичное пехотное соединение вермахта, прошедшее долгий и нелёгкий боевой путь от похода во Францию и заканчивая сумасшедшей мясорубкой в Крыму. Пешим маршем дивизия отмеряла тысячи километров чужой земли, обильно полив ее немецкой кровью.
С самых первых дней войны с Советским Союзом немцы уяснили, что лёгкая прогулка закончилась, и воевать с советскими солдатами придётся всерьёз. Самым же тяжёлым испытанием стали русские морозы, к которым европейские солдаты оказались просто не готовы.
Вот лишь несколько фотографий и цитат из книги Мартина Гарайса, показывающие реалии войны в России.
---
Главный удар врага сейчас направлен на Горки. В 8 часов утра начинается атака советского парашютно-десантного полка совместно с десятком танков Т-34 и КВ-1 на восточную окраину Горок, где стоит 3-й батальон 282-го пехотного полка.
Не обращая внимания на оборонительный огонь, танковый клин прорывает слабую линию немецкого фронта и внедряется в ряды пехоты. Перескакивая из одного укрытия в другое, беззащитные и ошеломлённые немецкие пехотинцы пытаются бежать к излучине Нары, с тяжёлым сердцем оставляя своих раненых.
Остатки батальона собираются под крутым склоном у реки. Позже им удастся соединиться со 2-м батальоном своего полка севернее Ольхова. Потери ужасающи.
До батальона Эммерта на основных позициях батальона доносится приглушенный гул тяжёлых моторов Т-34, а затем беда обрушивается и на его бойцов. Даже здесь, в деревне, старые деревья не могут сдержать продвижение стальных колоссов. И именно здесь проявляется их полное превосходство.
Каждый из тех, кто идёт напролом сотни километров на Москву, видит перед собой этот город как наяву. И только вечерами, когда на тёмном небе зажигаются бледные звезды, только тогда над северо-восточным горизонтом зенитная артиллерия освещает своим огнями, таинственными и бесшумными, реальную столицу.
Длинные белые щупальца выхватывают из темноты причудливые очертания города. Всякий, кто их видел, задавался вопросом: удастся ли когда-нибудь ступить на его мостовые?
Ударил внезапный мороз. Берёзы покрылись инеем. К этому времени подоспели зимние шинели и перчатки - но только для водителей. Капля в море! В укрытиях пустые канистры из-под давно исчезнувшего бензина используются в качестве печурок.
Заболевания, прежде подавляемые в пылу сражений, повылезали наружу. Командир 290-го пехотного полка полковник Зауерброй препровождён в полевой госпиталь. Командование полком принимает на себя подполковник фон Бозе.
Обер-лейтенант доктор Эммерт, подхвативший одновременно дифтерию и скарлатину, с температурой 40,5 градуса перевозится в тыл. Майор Муке, командир инженерно-сапёрного батальона, умирает от чрезмерной нагрузки, его место занимает обер-лейтенант Лэпп. Соответственно велики и потери по болезни и в рядовом составе.
Морозы крепчают. Начинаются метели. По ночам не дают покоя огневые налёты и нападения разведгрупп неприятеля в совершенно неожиданных местах.
Большевистский «особый батальон» темной ночью по глубокому снегу через лес заходит в наш тыл вплоть до места расположения командного пункта корпуса. По тщательно разработанному плану в спящий населённый пункт врывается разделённый на многочисленные группы батальон в составе 330 красноармейцев, коммунистов и комсомолок с ручными гранатами, автоматами и бутылками с «коктейлем Молотова». К счастью, наши войска уже не спят! Часовые поднимают тревогу вовремя. И тем не менее есть потери: 19 убитых, 29 раненых.
Пройти по следу прошедшего слаломом в густом заснеженном лесу батальона не удаётся. Он появился словно призрак и как призрак растворился.
Лишь возвращавшиеся с линии фронта к КП командир 282-го пехотного полка с командиром связистов фельдфебелем Несвета в 30 м впереди заметили промелькнувший взвод лыжников, пересёкший их путь: шапки-ушанки, натянутые на уши, глаза, устремлённые на передового, бег, точно в струнку, вооружение до зубов - и всё.
Следы заметает позёмка. Оба очнулись только от ударившего в побледневшие лица снежного вихря и едва распрямились, чтобы двигаться дальше, стряхнув белое наваждение.
Неожиданным налётом враг поражает позиции истребительно-противотанкового батальона и захватывает к тому же позиции 2-й роты.
Кажется, мы с Россией основательно просчитались! Очень скоро каждый на собственном опыте убедится, что Верховное командование предавалось иллюзии по поводу России, её руководства, её мощи и возможностей.
В два ночи мы подошли к своей цели. Еле-еле брезжит рассвет рождественского утра. И в это святое утро мы, тридцать истощавших, заросших субъектов в летней униформе и изношенных шинелях, в непотребных перчатках и сапогах, а многие ещё и лёгких ботинках на шнуровке, все как один в пропотевших подшлемниках, заскорузлых касках и с урчанием в животе, еле тащат ноги.
На все про все у нас осталось два пулемёта и несколько худо-бедно действующих винтовок. К тому же дорога проходит через непроходимые сугробы, заполоняющие поля, луга, а также траншеи и окопы, в которые мы, уже без разбора, падаем, чтобы хоть как-то отдохнуть.
Потом нам определяют позицию на краю леса: пара полузанесённых окопов, через которые задувает безжалостный северный ветер, который в считанные минуты превращает и каску, и подшлемник в ледяные фигуры. После полудня ветер переходит в настоящую снежную бурю, в которой неразличим даже стоящий рядом человек. Спасаемся только сооружением снежных крепостей, а главное - Иван не атакует. Но когда он подходит, мы в трансе: на нем меховые шапки, валенки, стёганые штаны и фуфайки, а поверх всего - маскхалаты!
Примерно в полугорах километрах от «автострады», в ярко освещённом лесу, совершенно внезапно появляется скрытно перешедший Истру батальон лыжников и ударяет с фланга и с тыла по батальону 289-го пехотного полка, который незадолго до этого снова принял подполковник фон Бозе.
Враг буквально сминает окоченевший от холода батальон. Лишь немногим удаётся уйти к «автостраде». Позже подполковник фон Бозе с остатками своего батальона занимает промежуточный оборонительный рубеж северо-западнее Алешина. Всего собирается 60−70 бойцов. Судьба.
Унтер-офицер Герлах так описывает тогдашние события:
«Внезапно враг оказался сильнее нас. Холод заморозил нашу волю. Мы все промёрзли насквозь, и этому не видно конца. Никакой защиты от вьюг и метелей.
Большевик превосходит нас своими куртками и брюками на вате да валенками. И как мала, как ничтожно мала горстка нас, оставшихся! Единственное, что нас поддерживает, - это мысли о нашем долге и о Германии".
Теперь уже нет и малейшей возможности отойти, а честнее, «убежать» на юго-запад обходным путём. Единственная дорога проходит через узкое горлышко въезда в Малоярославец".
В тактическом плане совершенно не подготовленный для ведения боевых действий в зимних условиях, полк заявился без рот тяжёлого оружия, без полевых кухонь, без зимнего обмундирования и оснащения, в летних униформах западного образца! Самоуверенность вновь прибывших рот стремительно тает при соприкосновении с горькой действительностью. Ещё восемь дней назад нежившиеся в Шербурге, сейчас они бороздят глубокий, по пояс, снег навстречу неприятелю.
Тяжёлые боевые потери и обморожения сводят на нет их значимость. В противоположность этому лыжные части противника, благодаря своей мобильности, набирают преимущество над привязанным к опорным пунктам подразделениям дивизионной пехоты. Опасность обхода и возможности быть отрезанными во многом определила решение сдать эти деревни и продолжить отступление.
Все санитарные службы изо дня в день стоят перед неразрешимой задачей. Не щадя сил они с начала отступления оказывают медицинскую помощь немыслимому наплыву раненых и обмороженных: в Марютине, Медыни, Мятлеве, Барановке.
К вечеру прибывает 308-й полицейский батальон из Варшавы. До зубов вооружённый и… подготовленный к зиме (!). Естественно, он тут же воспринимается как желанное подкрепление и перебрасывается на угрожающий северный фланг.
Оснащение и устрашающий вид полицейского батальона дают надежду на значительное пополнение боеспособного контингента. Ха! Напрасные чаяния!
Утром 13 января создаётся критическая ситуация. Неудержимый натиск большевика сминает полицейский батальон и прорывается в город. Тут же возникает паника, и батальон в спешке отступает. В нервах они бросают оружие, лыжи, тулупы, салазки и бегут группами и поодиночке назад, к «автостраде».
В глазах рябит от ослепительно-яркого солнечного света, снег сверкает, мороз минус 32 градуса. Щеки горят, глаза слезятся. От такого мороза не спасают обычные для западноевропейских зимних условий тёплые вещи. Радиаторы в машинах, несмотря на глизантин, замерзают, как и аккумуляторы радиостанций, вода в карбидных лампах, а на линии фронта - даже ружейная смазка. Кажется, мы с Россией основательно просчитались! Очень скоро каждый на собственном опыте убедится, что Верховное командование предавалось иллюзии по поводу России, её руководства, её мощи и возможностей.
Теперь уже никто не помышляет о дальнейшем наступлении на Москву. Снег заметает все, все желания, надежды и планы. Должно быть, поэтому вышедший приказ об «окончательном переходе к обороне» всеми воспринят как само собой разумеющееся. За это уже многие недели говорит и инстинкт самосохранения. Снегопадам не видно конца, температура тоже скачет то вверх, то вниз.
Снова начинается густой снегопад. Севернее «автострады» враг вводит свежие силы: части гвардейской дивизии и опять парашютно-десантные войска. 23 декабря все сомнения развеиваются и подтверждаются самые худшие опасения: дан приказ на отход. Действительно, зимнее отступление в России! Эта территория, стоившая дивизии стольких жертв, теперь должна быть оставлена. Не только оставлена - отдана! Предстоит «солдатское Рождество», ночь, которую каждый, кто её переживёт, вовек не забудет.
---
Миф о том, что Советский Союз победил в войне исключительно с помощью сильнейших морозов, распутицы и метелей, является ведущим в списке мифов о войне. Точно такой же миф про всесильного русского Генерала Мороза европейцы любят рассказывать и про вторжение в Россию в 1812 году, закончившееся крахом наполеоновской Великой Армии.
Но не стоит забывать, что сильнейшие морозы, распутицы и метели действовали на обе воюющие стороны. Так что обо всех великих жертвах «генерала Мороза», можно сказать одно: холода поминают те, кто просел в планировании и кому нужно найти «объективные» причины оправдания своего поражения.
Это победа РУССКОГО народа, армии, которая в очередной раз доказала, что «кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет». А мороз.. Это называется - метеорологическая война. Ненависть русского народа к захватчику бывает такой, что он, народ, в состоянии управлять природой. Немцы в этом ещё раз убедились в 1941 году.
Мы далеки друг от друга, как Альфа с Омегой-
Вроде бы по краям, да не сомкнуть в кольцо.
Мы две детальки большого вселенского «Лего»,
Только места наши заняты заподлицо.
Мы словно капли дождя, покидающие тучу,
Только ты падаешь в землю, я- бьюсь о зонт.
Мы два крыла, две звезды, мы друг друга круче,
Как две скалы. Но на разных краях горизонта.
Упало солнце в синь реки
И пустота упрямо дышит…
Мы друг от друга далеки.
Не вышло.
Счастливей стать и стать родней:
и вот уходят нынче чувства,
В моем календаре нет дней.
А только пусто, пусто, пусто.
О, оправданья не люблю.
Любима я? Любима. Очень.
Я вру уже календарю,
Все потому, что он -неточен.
Себе придумаю мечту:
мы в отражении вселенной…
А без тебя я не могу,
как без погоды переменной.
Упало солнце в пустоту,
Но не затмить лучи златые.
Мы набираем высоту,
Уже чужие и… родные.
Ольга Тиманова, Нижний Новгород