Москвичи и гости столицы всегда больше стремились попасть на Красной Площади не в Мавзолей, а в ГУМзолей.
когда бы сделать в мавзолее
санузел кухню и окно
то можно будет обменяться
на трёшку в алых парусах
В подвальном помещении головного мозга, к которому вела крутая витая лестница, находился погребок. Назовем его «Колодец»… Хотя нет. Никак не назовем. Да. Специальный человек у входа в это тайное, затхлое, но такое важное, помещение никогда никого не впускал снаружи - посетители назад, обычно, уже не возвращались -Так зачем ему эти трупные запахи? Тем не менее, из помещения наверх постоянно подымались какие-то люди. Очень разные, очень. От Александра Македонского до Ганнибала Лектора. Часто Македонский следил за Лектором, отчего Лектор лишний раз убеждался в лживости человеческой натуры. Лектор был самобытен и легко обходился без Македонского - он в нем и так был. Македонский не верил в Лектора, но жить не мог без него.
…
Однажды Леониду Ильичу Маломясову в грудь прилетела стрела, за боевые заслуги. Она ударилась в орден Сутулова и превратилась в звездочку. «К дождю» - подумал Леня, и дождь прекратился.
Он стал градом
* * *
Вдали общественных процессов,
в глухой тиши гранитной спальни,
подобьем сказочной принцессы
лежит Ильич в гробу хрустальном.
Там, сверху, кризисы и войны,
творя добро лютуют массы,
а Ленин спит себе спокойно
и ждет назначенного часа,
когда, согласно предсказанью,
примчит на лошади бычара,
и целомудренным лобзаньем
разрушит колдовские чары.
…По склизким стенам склепа время
сквозь щель в полу стекает в Лету -
уже пора, пора бы в стремя
вскочить герою (по сюжету),
но… Скуден век на паладинов,
не мчится витязь чмокнуть в щечку.
Истлел сюртук из габардина,
побила моль носки, сорочку…
Что ж медлит рыцарь? Есть причины.
Как ни крути, не всякий сможет
труп престарелого мужчины
поцеловать губами в рожу.
Ежу понятно, не по силам
такой кунстштюк широким массам.
Тут надо А) - быть некрофилом,
тут надо Б) - быть пидарасом.
Еще, пожалуйста, условье:
у данного джигита в жилах
должна, заместо алой крови,
журчать моча геронтофила.
В портрете множество штрихов, но здесь надлежит сказать о главном -
герой обязан быть духовным,
сиречь крещеным, православным.
И наконец, ласт бат нот листом,
сей Елисей, сомнений нету,
не может быть не коммунистом.
Куды к Вождю без партбилета?
…Теперь скажите честно дети,
подумайте, не торопитесь, -
а есть ли где на белом свете
такой вот уникальный витязь?
В какой из каст, в каком из воинств
сыскать реально Ахиллеса
с подобной прорвищей достоинств
на килограмм живого веса?
Любой, кто зряч, умен и честен
придет к искомому ответу.
Давайте дети скажем вместе,
раз-два: - Такого дяди нету.
А ну еще, на всю планету,
чтоб слышал каждый - звонко, дружно,
раз-два: - Такого дяди нету!
…И хуй с ним, нету - и не нужно.
Ужель историю забыли,
опять желаем куром в ощип?
Позволить дерзкому педриле
слюнявить царственные мощи?!
Ну как вахлак и впрямь разбудит,
прервет нештатно летаргию?
Тады хана, рятуйтя люди,
сушите ласты, дорогие…
Что, не достало революций?
Что, мало в прошлом били рожу?
Понятно, все в Господней руце,
но и самим плошать негоже.
Кому охота потрясений
нехай трясут мудями. Това -
рищ! Мы вождёво Воскресенье
мальца отложим - до Христова.
А там иные поколенья,
распустят сопли - вот и пусть им…
И дальше спи Великий Ленин,
мы никого к тебе не пустим.
Автор выражает признательность
Ш. Перро,
Б. Гримм,
А. Пушкину,
коллективам отделов бальзамирования
и поддержания температурного режима
музея-заповедника «Мавзолей В.И.Ленина»
за помощь в подготовке сюжета.
Дедушка Ленин с прищуром картавил,
Эксперименты над обществом ставил,
За горизонты с плакатов глядел…
Теперь в Мавзолее лежит не у дел.
Нещадно бьет советская цензура,
стреляет в грудь известному поэту,
в стране одна известная фигура,
что правду променяет на газету.
Поэта - не послушника убили,
но правда становилась все живее,
и плакал неподвижный Джугашвили,
и Ленин «не усопший», в Мавзолее.
© Никита Рябченко
Самое страшное для караульных у мавзолея - это рука, положенная сзади на плечо.
Жил поэт. И стихи его светочем были.
Жил без сна, и был сгорблен от дум.
Выйти в свет! - его страстно просили
И он вышел, - огромный как Ум,
Как Душа, как ядро мироздания,
Гений мысли - безумство к глазам,
Но!, вопреки всем людским ожиданиям
Он стал рекламировать гирьки к весам.
Но это терпели не очень - то долго,
С любовью к рекламе, да и вообще,
Поэта связали и долго, ой!, долго
Бивали, и смачных поддали лещей.
Но в путах поэт обличал!, злые фразы,
Кидал он в толпу все смелей и бодрей:
«Меня как распутают - выпью рюмаху:
За Путина, Ленина и Мавзолей!»
Описывать те красивые голубые ели, что у Мавзолея и у кремлёвской стены, я не буду. Уж очень штрафы большие будут.