Учеба как беременность длится 9 месяцев, а тошнить начинает со второй недели
Они шли вместе, не спеша,
Сомкнув в объятьях руки.
Их жизнь, казалась, хороша:
В ней места нет для скуки…
Но всё не так легко,
Как кажется, друзья.
Уж три недели, как она
Под сердцем ангела носила…
Про тот секрет никто не знал,
Это их тайной было.
Но долго тайна не могла
От глаз людских скрываться:
Природа жизнь ведь ей дала,
А жизнь должна рождаться.
Недолгой встреча их была:
Она должна учиться.
Опять с уроков убежала:
Ей в классе не сидится…
Нагнувшись, он над робкою фигурой,
Девчонку в лоб поцеловал.
С волненьем произнёс:
«До завтра, Шура…»
И торопливою походкой убежал.
Она одна в тиши стояла
В платье и кофте нараспашку
Печальным взглядом провожая Пашку…
Весь двор уж сумерки покрыли,
И только где-то вдалеке
Идёт девчонка лет 16-и
С большим портфелем на плече.
И только ветер подгоняет
Девчонку, по земле неся…
Бродяга вовсе и не знает,
Что у девчонки той под сердцем
Живёт ещё одна душа.
Вот, наконец, она в подъезд заходит:
Опять какой-то хулиган
Рогаткой выбил лампу.
Колено хрупкое согнулось,
Споткнулась девичья нога,
И сердце бешено забилось,
И в бок ударила рука
Что три недели уж была,
Под сердцем трепетно росла…
С волненьем Сашка замерла
И на ступеньки тихо села.
Сама себе произнесла:
«Не бойся, ты ведь не одна!»
Портфель подняв из-за перила,
Держась, пошла она домой.
Теперь не страшно вовсе было
Идти вдвоём, а не одной.
С волненьем дверь ключом открыла
И прошептала про себя:
«Хочу, чтоб мама уж спала».
Девчонка, ты не угадала:
С косой растрёпанной в дверях,
Стояла мама вся в слезах:
«Сашуля, девочка моя,
Где ж ты так долго задержалась?
С пяти часов тебя ждала,
А к девяти во двор спускалась».
Девчонка к двери подошла
И мать за шею обняла.
«Прости, мамуля, я не знала,
что ты одну меня ждала».
Поставив пыльные ботинки,
Девчонка в комнату прошла.
Включила свет, разделась быстро
И боком стала у трюмо:
«Как же тебя я прятать буду,
Родное солнышко моё?»
Недели быстро так летели,
Сентябрь скрылся октябрём,
Ноябрь после октября…
Последний школьный день остался.
Болтают все про выпускной,
И только Сашке приходилось
Стоять у стеночки одной.
Вдруг кто-то громко крикнул:
«Эй, Сашка, что твоя подруга
кирпичная стена?»
«Да нет» - ответила девчонка
И опустила робкий взгляд,
И вдоль стены на тонких ножках
Пошла к подругам в шумный ряд.
Но вдруг Алёшка подбегает
И дерзко кофту поднимает…
…А под широким полотном
Фигурка хрупкая
С огромным животом.
Тут кто-то громко рассмеялся
И вдруг Алёшка произнёс:
«Эх, Пашка, значит доигрался?
А ты ведь думал, что всерьёз!»
И Пашка грубо произнёс:
«Я не люблю тебя, ты слышишь?
Всё это было лишь игрой,
А то отродье, что ты носишь,
Не смей приравнивать со мной!»
Девчонка грустно улыбнулась,
А по щекам, как ручеёк,
От горя слёзы потекли…
Она рукой толкнула Пашку
И побежала от стыда.
Никто не знал:
Она бежала, спотыкаясь,
За ветки кофтою цепляясь.
Вдруг завизжали тормоза,
От боли стиснулись глаза
И алой струйкой изо лба
На белый снег кровь потекла.
Она лежала и шептала
Совсем знакомые слова:
«А знаешь, Пашка,
Мне не страшно,
я умираю не одна…»
Она все силы собрала,
Живот руками обняла,
И, улыбнувшись, умерла…
Письмо к дочери.
Однажды я пришла к духовнику в весьма плачевном состоянии духа. После моей пафосной речи о том, как труден крест материнства, батюшка молча удалился в другую комнату и вернулся с книгой (Архимандрит Епифаний Феодоропулос. «Добрачные отношения. Гражданский брак. Аборты») в руках. «Хочешь, я тебе кое-что прочту?» - «Ну вот, - подумала я, - так хотелось элементарного человеческого понимания, а придётся выслушивать богословскую лекцию о смирении…» Но с первых строк почувствовала, как ком в горле предательски не даёт дышать, а затем в комнате наступила тишина, которую ни за что не отважилась бы нарушить…
Описанная в этой книге история происходила во время Второй мировой войны в Германии. Автора, знаменитого врача-хирурга, посетила молодая женщина. У неё было двое маленьких детей, и в тот момент она была на четвёртом месяце беременности. Её супруг-врач был мобилизован и отправлен на фронт. После осмотра этой женщины хирург объявил ей горькую правду - двусторонний рак груди. Гормоны беременности, необходимые для развития ребёнка, сейчас становились смертоносными для здоровья матери. Врач поставил её перед нелёгким выбором: или она, или дитя… Она не вздрогнула, не заплакала, а только гневно ответила: «Нет! Никогда! Ребёнок принадлежит только мне и мужу! Я никогда не дам своего согласия на то, чтобы у меня его отняли. Он - наследство для моего мужа. Мне совершенно безразлично, что будет со мной. Я вас прошу: сохраните мне жизнь, пока не родится ребёнок! Умоляю!» Никогда, за многие годы врачебной практики, этому врачу не приходилось встречать ничего подобного. Потрясённый, он пожал ей руку. Два дня спустя она легла в клинику, и началась долгая и упорная борьба за её жизнь.
Задачей первой операции было удаление одной груди и множества прилежащих к ней желез и лимфоузлов. Спустя четыре дня тщательные наблюдения показали, что с ребёнком, к счастью, всё было в порядке. Однажды, смеясь, мать спросила у доктора, сколько примерно ей ещё осталось жить. Все понимали, что ответ ей был нужен исключительно для того, чтобы знать, достаточно ли у неё времени, чтобы дождаться появления ребёнка на свет. Но кто ведает времена и сроки? Тем временем мать стала потихоньку слабеть, говорила только об ожидаемом ею малыше, о том, как оставит своему мужу наследие их любви. А спустя несколько дней врач получил ответ на свой запрос из Генерального штаба - вся часть, в которой служил её муж, погибла на Восточном фронте… Своей пациентке он не сказал об этом ни слова.
Вторая операция была более ответственной и опасной, так как общее состояние матери ухудшилось. Это был шестой месяц беременности, и если бы начались преждевременные роды, ребёнок бы не выжил. Операция прошла без осложнений, хотя стало очевидно, что рак стремительно делает свою работу, и надежды на исцеление не осталось. Профессор более всего опасался, что плод умрёт в утробе, и всё окажется напрасным. Но мать верила… и каждый раз с сияющим лицом рассказывала, что чувствует его шевеления, его маленькие ножки.
Начинался последний бой со временем. На облучение она не согласилась, рана на месте операции не рубцевалась, силы её организма истощились. На восьмом месяце ей предложили вызвать роды, но она решила поехать домой. Теперь её душа была спокойна, а врачу она пообещала сообщить, когда родится малыш. Профессор был потрясён, когда получил письмо, написанное ею самой, о том, что десять дней назад родился её мальчик, что сил почти не осталось, но она благодарна Богу, что Он услышал её молитвы. «Это событие многое для меня значит. Это величайшее утешение в конце жизни. Смерть грядёт. Конец приближается. Я не хочу казаться лучше, чем я есть: я часто испытываю страх перед смертью, особенно в те ночи, когда я лежу одна с открытыми глазами в темноте. Но тогда меня утешает мысль о моём ребёнке - живом доказательстве любви Божией. Я точно знаю, что у меня не хватит сил бороться за свою жизнь, и утешаюсь мыслью о том, что, в сущности, даже самые заботливые родители могут сделать лишь очень немногое для своих чад. Ведь и их судьба, и наша собственная целиком находится в руках Божьих. И в эти отеческие, сильные руки я полностью предаю сегодня всех тех, кого оставляю после себя… Я старалась быть для своих детей, бывших для меня величайшим даром, хорошей матерью. Десять лет нас с мужем связывала любовь, которую никогда не омрачало ни малейшее облачко. Нелегко оставить их всех. Но я ухожу в надежде, что, освободившись от земных страданий, мы все вместе обретём радость вечной жизни. Прощайте! Р. S. Прошу Вас передать это письмо моему мужу, когда он вернётся».
Четырнадцать дней спустя она умерла, а муж так и не увидел наследство, которое завещала ему его верная супруга.
Окончив читать, батюшка, который за свою священническую жизнь пропустил через сердце немало человеческого горя, молча плакал. Мне было неловко, и в то же время так хорошо… В моём сердце всё главное стало главным, всё мелкое - обмельчало в конец. Я увидела свои «скорби» такими ничтожными, серыми, ненужными. Чего я боялась? Ни разу Господь не посрамил моего упования; вынашивая и рожая своих детей, я всегда ощущала Его крепкую, твёрдую руку. Как горько и стыдно мне поднимать глаза в небо. Неблагодарность - тоже нелёгкая ноша.
Я каждый день имею счастье видеть своих детей, слышать их бесконечную, назойливую болтовню, складывать их рубашонки и штанишки в шкаф, гордиться их успехами и болеть вместе с ними. Мне ни разу не пришлось становиться перед выбором: или мне жить, или кому нибудь из них. Нет, стоп, это неправда. Где-то в самых глубинах сердца лежит что-то чёрное, вязкое, страшное - мои мысли и чувства. Благодарю Господа за то, что слово «аборт» никогда не возникало в моей голове. Но не всегда нужно медицинское вмешательство для того, чтобы убить своего ребёнка. Достаточно не обрадоваться, не захлопать в ладоши, когда узнаешь о том, что он уже пришёл в этот мир, не погладить его рукой, не посмотреть в глаза мужа с любовью и благодарностью… Можно просто это дитя не хотеть, но с чувством собственного «смирения и терпения», коснея в своём эгоизме, вынашивать маленького, беззащитного, такого зависящего от тебя человечка. Или ещё хуже - надеяться, что авось что-нибудь случится, и всё само по себе разрешится, и можно будет дальше жить - не тужить.
Доченька, я не радовалась когда узнала, что Господь послал мне тебя… Но ты родилась - и это стало самым главным в моей жизни, я могу теперь посмотреть в твои такие смышлёные глазёнки и сказать: «Прости!» А если бы действительно что-то случилось, как бы я носила в каждой клетке своего тела чувство вины?! Мать, убивающая своего ребёнка, наказывается уже тем, что в этой земной жизни ей не убежать от самой себя, не оправдаться перед своей совестью, она всегда знает, что всё могло бы быть иначе.
В страхе я поближе придвигаюсь к тебе спящей, и твоим посапыванием, как самой удивительной мелодией на свете, заливается весь мой мир, и мне кажется, что сердце моё становится похожим на свечу, которая вот-вот истает, или на стремительную реку, которая не выдержит и выйдет из берегов. Благодарю Тебя, Господи, за счастье быть мамой!
В дверь позвонили и я пошла ее открывать. На пороге стояла решительно настроенная девушка в «боевой раскраске». На мой вопрос «Вам кого?» Она дерзко смерив меня взглядом, выпалила:
-Я беременна от вашего мужа! Мы любим друг друга, я требую чтобы вы дали ему развод!
Мои брови от такой наглости поползли в верх, лишив меня дара речи. Понимая, что тут вышла какая-то ошибка, я наконец выдавила из себя:
-Вы уверены, что не ошиблись? Может, вы беременны от сына?
-Я с малолетками не сплю! - фыркнула она.
С малолетками? удивилась я, старший сын как раз был ее ровесником или чуть старше нее.
-Ваш муж говорил, что вы выглядите старше, но чтоб на столько? - она нагло рассматривала меня.
Обычно, мне не давали мои года, а тут такая дерзская ложь. Я невольно представила своего мужа рядом с этой девочкой и мой рот расплылся в улыбке. Толстый, лысый с баночкой пива в руке, они бы смотрелись как дедушка с внучкой.
-Витя! - крикнула я в глубь комнаты _ Тут по твою душу пришли и утверждают, что беременны от тебя!
Реакция моего мужа была предсказуема, задремавший под телевизор Витя, так и не выпустивший из рук банку с пивом, резко открыл глаза, быстро заморгал белесыми ресницами прогоняя сон. Осознав наконец, что я ему только что крикнула, как ужаленный подскочил на месте, пролив пиво на свой кругленький живот.
-Витя? - удивилась девушка, - Но он, представился мне Пашей.
-Да мало ли как они нам могут представиться, - усмехнулась я, увидев перекошенное от ужаса лицо девушки, когда Витя показался в проеме двери.
-Простите! - попятилась она к лестничному пролету, - Это не Паша.
-Паша в соседнем подъезде живет! - крикнул, быстро удаляющейся девушке, мой муж. - Чего этой пигалице надо было? - так и ничего не поняв, спросил муж.
-Да так, ошибочка вышла, - пожала я плечами и закрыла дверь.
Воспоминания рожениц (с мамского форума)
Большое спасибо акушерке за теплые слова. Она так часто называла меня зайчиком, что поневоле захотелось морковки.
«Богиню можно лепить с женщины, которая дважды рожала. С девушки лепят только нимфу» (утверждение древнегреческих скульпторов)
Девочка разглядывает беременную женщину.
-Что это у вас?
-показывает пальчиком на живот.
-Это мой ребеночек!
-улыбается будущая мама.
-А вы его любите?
-Конечно, очень люблю!
-Тогда зачем же вы его съели!
Во время беременности почему-то начала периодически говорить во сне. Об этом я узнала, конечно, от мужа.
- А он их на ощупь узнал, - вдруг сообщила ему я в первый раз, около часа ночи.
- Кого? - спросил охреневший муж.
- Депутатов, - и, сказав это, с чувством выполненного долга захрапела, не зная, что через пять часов я проснусь и буду оооочень удивлена.
Во второй раз я порадовала его перлом «Куда в луне вставляются часы? Ошизеть!»
- Я не хочу быть пеликаном, забери герань… - заорала я среди ночи в третий раз и сама от этого проснулась. До этого дня подозревала, что надо мной стебутся… Поверила.
- Серое, серое, серое… Дай мне цветное зеркало… - требовала в четвертый, будучи уже месяце на третьем.
- Какого черта ты покрасил тараканов моим красным лаком? Мне кажется, мои ногти от меня убегают! - истерически заявила спустя девять дней.
- Куда ты дел швандипульку? - поставила я мужа в тупик чуть позже. Он неделю допытывался у меня, что такое эта швандипулька и нахрена она нужна. Потом его друг спрашивал у меня то же самое, и зачем эта швандипулька вдруг так понадобилась моему супругу.
- Не топи носки в море, тебя Гринпис распылит… - предупредила я его в начале четвертого месяца, уснув на диване. Так и не смогла убедить, что это не было целенаправленным гнусным оскорблением под предлогом сна.
- Вот это жоооооооооопа… - восхитилась я той же ночью.
- Чья? - тут же подозрительно вскинулся муж.
- Моя-аааа, - я сцапала его за задницу и тут же проснулась. Смотрели друг на друга абсолютно офигевшими глазами.
Неделю я молчала. Наверное, сперепугу.
- Лучше откуси мне руку, я курсач не сохранила…
- Солнышко, ты уже полтора года как окончила, - успокаивал меня муж, когда я проснулась в слезах.
- Нет, обещай, что мы никогда не заведем кошку! - билась в истерике я.
Он пообещал. Через полгода завели кота… который и правда перегрыз провод от компа. К счастью, выключенного.
- Только в жопу! Я сказала, только в жопу! Никакого нахуй, ты пойдешь в жопу…
Супруг допытывался, что же мне снилось, прежде, чем процитировал. Когда я сказала, что начальник, сполз под стол.
- Бойся меня, Кеноби, я Анхапсетамоооон!
- Кто это такой? - поинтересовался муж из-под кровати.
- Хрен его знает…
Чуть позже я выдала что-то вроде «Сколько в человечине калорий?» и получила обещание прибить меня, если я проявлю хоть малейших признак лунатизма.
- И где эта волосатая дрянь? - пробурчала я недовольно через недели две, и муж был крайне оскорблен тем, что я с этими словами сцапала его за подмышку, довольно сказала «Аааа…» и гаденько захихикала. Наутро от убиения меня спасло только то, что я, сладко потягиваясь, сказала, что мне снилось, как я ищу подаренного мамой игрушечного медведя.
Перед родами я уже болтала почти каждую ночь.
- В синюю банку. В си-ню-ю! И не забудьте заспиртовать… - к счастью, я не запомнила ни кусочка этого сна.
- Мохнатый чааайник, - я ласково поглаживала мужа по волосатой груди, а наутро очень удивилась вопросу, какие чайники мне нравятся больше - лысые или мохнатые.
Зато на следующий день получила в шесть утра завтрак в постель, который надо было готовить не меньше часа. На все мои вопросы муж загадочно улыбался, но потом я все же выпытала у него, что среди ночи схватила его ниже пояса (на этот раз не за задницу) и заявила, что «Ну ни хренааа себе штучка». После чего сползла по стене с повизгиваниями, потому что снилось мне, что я открываю какую-то дверь, но ручка странная на ощупь, ну совсем как…, и я говорю - «Ну нихрена себе ручка!»
А в роддоме порадовала мучающуюся бессонницей молоденькую соседку по палате тем, что громко произнесла, поглаживая себя по пузу: «Прием, прием! Первый, первый, я второй, что видишь?»
Схватки начались, похоже, от смеха, когда по пробуждении я услышала это и вопрос, что же мне ответили.
После я во сне уже не говорила. Прошел спокойный год, лежим, спим, и вдруг из детсткой кроватки тихий вздох и «Ма-па, киииса». Думали проснулся, кот, шкодина такая, залез в кроватку - нет! Спит себе, никакого кота…
- Я же говорила, не заводи кошку, - буркнула я, укладываясь обратно и натягивая одеяло на голову.
- Я мохнатый чайник, - согласился муж.
беременность… что это? ожидания пополнения в семье которой нет … или жизнь под снос?
Девушкам агрессия совсем не к лицу, а особенно беременным. Если что-то не клеится в жизни, не нужно проявлять агрессию, ребёночек может быть беспокойным. Постарайтесь переключиться на что-то приятное.
Беременность, старость и пиз. ец - это всегда так
неожиданно…
Я скоро стану папой
В жизни каждого мужчины бывают периоды, с одной стороны очевидные и ожидаемые, с другой - такие, про которые можно сказать «как гром среди ясного неба». Примеров тому куча: «Сынок, ты куришь?», «Вот повестка в военкомат, распишитесь, пожалуйста», «Что-то я Вас не видел на лекциях. В понедельник пересдача»… И наконец «Милый, кажется, ты скоро станешь папой…».
Алена сказала это и улыбалась. «Как… Как папой?», - задал я наиглупейший вопрос. «Да, да, скоро… У меня задержка да и вообще», - с улыбкой заявила Алена. Сказала и молчит. И я молчу, лишь хватаю ртом воздух. Я. Скоро. Стану. Папой. «Я сейчас», - сказал я и вышел в коридор.
«Ну что ж. Этого следовало ожидать. Мне 27, созрел уже для производства спермы, курю трубку, имею густые усы… Кажется, по возрасту я гожусь в отцы. А вот психологически… Да что я о детях знаю-то? Единственный мой опыт - мой племяшка Кирилл. Помню, как я взял его на руки, каким милым он мне тогда казался. А когда он сделал на меня „пи-пи“… Куда то вся сентиментальность улетучилась… Да, я пожалуй не готов»
Именно так я рассуждал в коридоре. Порассуждав и немного успокоившись, я решил пройтись по друзьям, которым уже «посчастливилось» стать папами. Первым, к кому я направился, был одноклассник Слава.
Постучав, я ждал недолго: почти сразу же открылась дверь и вылезла лохматая голова Славика. «О, привет. Что - то случилось», - заботливо сказал друг. Шаркнув ножкой, я вкратце рассказал ему свою историю. «Заходи, только не шуми», - сказал друг и зашел внутрь. Усевшись на кресло, Славик усмехнулся: «Ну что ж, тебя ждет много интересного». «Расскажи, как оно», - тихо попросил я. «Та как… Ну, сначала будет почти год ужаса беременности. Почему ужас? Увидишь. Сначала твоей Аленке захочется свежих ананасов среди зимы, а потом ее посетит мандариновый голод в начале июля… А страсть к селедке в 3 ночи тебе как?! То - то еще будет… Да и теперь все свободное время будет посвящено разговорам о будущем: как назовем ребенка, где поставим манежку… А если ты что-то упомянешь про футбол, то сразу объявишься черствым и бессердечным. А потом будет предродовое время, во время которого тебе надо будет найти человечка, способного не за бесплатно обеспечить заботу и уход за ненаглядной твоей. А потом роды, да… Любишь спать? Любишь? Нет, ты еще не любишь. Полюбишь потом, когда стол на работе будет тебе как подушка, да… Вообще, это пожалуй, самое страшное время. Вот сам жду, когда это чудо хоть чуточку вырастет», - закончил свой рассказал Славик и посмотрел в сторону закрытой спальни.
«Мда, кажется, нереально попал», - подумал я. Подумал, и решил пойти к Сане. С ним мы протирали скамейки в университете слава Богу 5 лет.
На звонок в старую дверь отреагировали не менее быстро, чем у первого хозяина: только открывшая ее голова была отнюдь не лохматой, а расчесанной, и украшали ее очки и серебряной оправе. «О, здорово. ТЫ чего так, без звонка?! Заходи, чего стоишь?», - засыпал мой мозг Саня. Усевшись в старое кресло, он спросил о цели прихода. Узнав подробности дела, он потянулся за своей кружкой с кофе и сказал: «Вот оно что. В нашем полку прибыло. Поздравляю, поздравляю». «Это ужасно, да?», - с тоской в голосе спросил я. «Та нет, это чудесно, брат, серьезно!!! Вот, мое чудо лежит, хочешь посмотреть?! А, не, не надо рисковать - совсем недавно уснула. Ну лежит короче. Брат, да ради этого мы, мужики и живем! Поди зачем еще она нужна, жизнь та? Я вот встаю рано на работу утром, захожу и смотрю, как жена сына грудью кормит… А сынок - то узнает, узнает батю. Ручки тянет…», - после этих слов Саня потянулся за кружкой и сделал несколько больших глотков. И продолжил: «А потом работаешь, и ждешь вечера, когда снова сможешь сына на руках поносить. Сон? Ой, та перестань. Накорми дитя как следует, напои, будет спать спокойно. А то ты не тревожил своих предков, когда малым был?! Глупости, ей - Богу».
Домой я возвращался в замечательном настроении. Черт возьми, да я папой скоро стану!!! У меня ребенок будет, мальчик или девочка!!! Что еще надо - то? Зашел в магазин и купил соки и фрукты. Теперь то без витаминов ну никак нам нельзя. Никак. Надо готовиться. Надо.
Зайдя домой, я выложил гостинцы на пол и пошел в спальню. Алена беззаботно сидела «ВКонтакте», по видимому забыв о ребенке. Подойдя сзади, я обнял ее за плечи и сказал: «А ты мальчика хочешь, или девочку?». Она вздохнула и сказала: «Захар, извини. Ложная тревога. Видимо, после простуды что-то в организме нарушилось. Режим или что там. Все нормально. Я не беременна. Успокойся».
И как-то сразу стало тихо.
Наступил вечер.
Пришли мы с мужем недельке на 38 в МУ-МУ - семейная кафешка. Расположились у окошка, сидим, болтаем. И на меня такой жор напал, что мы заставили тарелками весь стол. И грибы-ягоды, картошка, шашлык, мороженое, короче места свободного не было. За соседний столик подсела пара - девушка и парень.(наши ровесники) Косятся на нас, а мы все едим, едим. Наелись, Костик мой говорит, -«Ну че, обжора, вылезешь из-за стола то??» Я говорю «Постараюсь!». Видели бы вы эти огромные 4 глаза пары за соседним столом, когда я кряхтя отодвинула стул и вытащила из-за стола свое не маленькое пузо. А муж еще громко так говорит: «Ну че, на каток?»
Мания на беременность что-ли у всех??? Где не ходи все беременны…
Беременность - это самое лучшее время для девушки!
Да, пускай в это время жуткий токсикоз, постоянная перемена настроения, ужасная раздрожительность, и т. п… Но это всё пустяк по сравнению с тем, когда ты на УЗИ видишь своего ребенка ещё у себя в утробе, когда ты видишь его крохотные ручки, когда ты видишь как бьется его сердечко, тебе хочется плакать от счастья и ты ждешь-не дождешься когда же он появится на свет, чтобы поскорей его обнять и прижать к себе…