Опять стоишь под фонарем
и крутишься, как дервиш.
Сегодня мы с тобой вдвоем
прощаемся с зимой.
Ты ловишь ртом снежинок рой
и будто леденеешь.
А мне легко, тепло с тобой,
хоть ты, увы, не мой.
Ты рассуждаешь о любви:
мол, нет её на свете.
Она - легенда для молвы,
обманка для детей.
А я смотрю, как на ресницы
снег приносит ветер,
и улыбаюсь до весны,
а может, до ушей.
Ну нет её, так нет её.
Лови свои снежинки.
Пока любуюсь я тобой,
мне, право, всё равно.
Весной тебя заворожу,
растают в сердце льдинки.
Растормошу и закружу,
и будешь только мой.
1998−1999 (?)
Льдинка скользит по груди,
Оставляя влажный след.
Своим поцелуем.
Растапливая, льдинку разлуки внутри.
Пальцы гладят ее.
Она от этого тает.
Грудь?
Льдинка в руке?
Льдинка внутри?
…
Спит, мечтает.
Зачем в моем доме ты счастье в рисунках хранишь?
Белые, в солнечных пятнах листы, у которых
Краду твоё солнце, если ты одиноко молчишь,
Рисуя узоры любви, когда иней на окнах.
Хочу задуть свечи, тебя в поцелуе обнять,
Жарким дыханьем хотя бы на миг растревожить
Сердце твоё ледяное, хотя… зачем ему знать,
Что сердце моё без холодной любви занеможет!
Огня ледяного купель мне так важно узнать,
Чтоб жаркое сердце в ней остужать от бессониц!
Буду безумно любить, тебя невозможно предать,
Хотя бы в постелях моих будет сотня любовниц!
Ну что ты, приятель, она ж холодна, как змея,
Как мрамор чудесный красива она, но не греет!
Это так, только льдинке моей, говорю я любя,
Что нет ей цены, да и прайсов любовь не имеет!