Геля Маркизова - бурятская девочка, с которой фотографировался сам товарищ Сталин
Энгельсина Маркизова родилась в 1928 году в семье участника Гражданской войны, бурят-монгольского советского, партийного и государственного деятеля Ардана Ангадыковича Маркизова (1898 - 1938) и Доминики Фёдоровны Маркизовой.
В начале 1936 года Геля находилась в Москве у матери - Доминика тогда была студенткой Московского медицинского института. В это время руководство СССР принимало делегации советских республик. В январе 1936 года отец Гели был одним из руководителей делегации от Бурят-Монгольской АССР, прибывшей в Москву на общесоюзный слёт колхозников.
Энгельсина в 2003 году рассказывала: «Папа как-то пришёл домой и сказал, что они пойдут на приём к Сталину. Я сказала, что я тоже хочу, чтобы папа меня взял к Сталину. Папа сопротивлялся и сказал, что „Ты не член делегации“ и „Кто тебя туда пустит“. Мама настояла на этом. Она сказала: „Почему бы тебе не взять её“. Мама купила очень хороших два букета». Так, 27 января вместе с отцом и матерью девочка присутствовала на встрече с руководством ВКП (б) и СССР в Кремле.
Российский общественный деятель Людмила Алексеева в своих мемуарах вспоминает, что, по рассказам Энгельсины, её отец договорился, что она «в нужный момент преподнесёт цветы» Сталину и маршалу Клименту Ворошилову. Сама Энгельсина в интервью белорусскому режиссёру Анатолию Алаю в 2004 году рассказала об этом событии так: «Нарядили меня очень красиво - мама купила мне новую матроску и дала туфельки, которые папа, конечно, забыл мне сменить. Я потом так и стояла в президиуме в валенках. Когда мы подошли к Кремлю, папа очень волновался, но часовой сказал, что детей без пропуска пускают. Мы зашли в зал, все расселись за столики. И тут начались выступления колхозников. Эти бесконечные речи продолжались очень долго. Мне было страшно скучно». Выступающие члены делегации - передовики, писатели, военные БМАССР - на бурятском языке говорили о достижениях в сельскохозяйственном производстве, слова благодарности руководителям ВКП (б) и правительству СССР. Геля сидела на первых рядах у президиума
Энгельсина позже вспоминала: «Я терпела-терпела, а потом встала и пошла…». Это произошло во время выступления колхозницы Аржутовой. На вопрос встретившегося на пути девочки наркома земледелия СССР Якова Яковлева «Ты куда идешь?» (по другой версии, этот вопрос задал ей секретарь ЦК ВКП (б) Андрей Андреев) Геля ответила: «К Сталину!» - и сказала, что ей нужно вручить ему цветы, на что получила ответ: «Ну иди, иди…».
По словам Энгельсины, Сталин сидел к ней спиной, но сидевший рядом Яковлев (по версии Алексеевой, это был член
После приёма в Кремле делегатам вручили подарки от Советского правительства, а колхозам, представленным на приёме, дали по грузовому автомобилю. Делегаты преподнесли руководителям партии и правительства национальные халаты, костюмы, ножи и трубки.
Геля гордо сидела на сцене. Услышав слово «подарок», она громко спросила: «А мне будет подарок?" - что заставило всех притихнуть».
Через некоторое время из президимума «начали кричать»: «Геля! Геля! Подойди сюда!». Геля подошла к президиуму; у Молотова в руках была красная коробочка. Сталин спросил у девочки: «Что ты хочешь получить в подарок - часы или патефон?». Геля попросила и часы, и патефон. Сталин взял коробочку у Молотова («Дай я сам») и открыл её. Внутри были золотые часы с золотым браслетом. Сталин поинтересовался у Гели, нравятся ли они ей, на что девочка ответила утвердительно. «Ну, а патефон ты не донесешь», - произнёс Сталин. «Я позову папу», - ответила Геля. На этой встрече Ардан Маркизов уже получил в подарок один патефон. Теперь он снова поднялся на сцену за другим патефоном с набором пластинок. На часах было выгравировано: «От вождя партии
На следующий день газеты, среди которых газета «Бакинский рабочий», опубликовали фотопортрет Гели со Сталиным, сделанный «официальным фотографом Кремля» Михаилом Калашниковым, с надписью «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!». В течение всего дня Геля ходила по гостинице с газетой в руках и, показывая её каждому, кто ей встретится на пути, повторяла: «Смотрите, это я». Ставшей знаменитой девочке приносили подарки, и комната гостиницы, в которой остановилась семья Маркизовых, по воспоминаниям самой Энгельсины, «была просто заставлена игрушками…». Через несколько дней, 1 февраля 1936 года, отец Гели был награждён орденом Трудового Красного Знамени «за перевыполнение государственного плана по животноводству и за успехи в области хозяйственного и культурного строительства».
Энгельсина вспоминала, что её «возвращение в Улан-Удэ было триумфальным - встречали меня, как впоследствии космонавтов. Приглашали во все президиумы. Я была очень популярной в течение полутора лет…» Геля стала кумиром советских школьников. В то время сильно возросла продажа матросок, а стрижка «под Гелю» стала популярной среди советских детей
В ноябре 1937 года, когда Геле было полных 8 лет, её отец - член ЦИК СССР, нарком земледелия Бурят-Монгольской АССР, второй секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП (б) - был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной панмонгольской организации и проведении контрреволюционной шпионско-диверсионной работы. Одним из поводов к арестам Маркизова и других руководителей БМАССР стал мор скота, прокатившийся в летний сезон 1937 года на сельхозугодиях республики. Тогда пало 40 тысяч голов молодняка.
В обвинительном заключении органов НКВД СССР, с которыми впоследствии познакомилась Энгельсина Сергеевна, значилось:
«В октябре - ноябре 1937 года на территории Бурято-Монгольской АССР ликвидирована буржуазно-националистическая, антисоветская, пан-монгольская организация, проводившая по заданию японской разведки повстанческую, диверсионную деятельность… Одним из руководителей данной организации являлся Маркизов… Под руководством Маркизова большое вредительство было проведено в зоотехническом строительстве, в результате которого скот подвергался простудным заболеваниям и падежу. Отход молодняка составил 40 000 голов…».
По сообщению внучки Энгельсины искусствоведа Дарьи Андреевой, её прадеда «…арестовали по обвинению в организации антисоветского пан-монгольского заговора, целью которого был срыв посевной и использование колхозных лошадей для организации сабельных рейдов в тылы Красной Армии». Последний раз Геля увидела отца на улице в январе 1938 года около республиканского здания НКВД, недалеко от которого находился дом Маркизовых.
Верившая в то, что её отец «никакой не шпион, не враг народа», Геля под диктовку матери написала письмо Сталину. В этом письме, к которому она приложила фотографии с памятного приема, Геля писала, что её отец - «пламенный большевик, преданный партии и лично товарищу Сталину, он воевал в Гражданскую войну и помогал организовать Бурят-Монгольскую республику». Ответа не последовало. Ардан Маркизов был признан виновным и получил расстрельный приговор, который 14 июня 1938 года был приведён в исполнение.
Мать Гели вскоре была арестована, заключена в тюрьму и через год была сослана с дочерью и сыном в город Туркестан Южно-Казахстанской области Казахской ССР (по другой версии - в Туркменскую ССР). Подаренные Сталиным патефон и часы Геля всегда возила с собой. В 1995 году Энгельсина утверждала: «Моя судьба мало кого интересовала. Выезд в ссылку с мамой - это было какое-то спасение». В ссылке Доминика каждую неделю отмечалась в органах НКВД, где она пыталась запрашивать информацию о судьбе мужа. По словам Энгельсины, её матери отвечали, что Ардан Маркизов был «арестован на 10 лет без права переписки»
В ссылке Доминика Маркизова работала в городской больнице детским врачом. Спустя два года после их переезда мать Гели, которой тогда было 32 года, была найдена мёртвой на одном из ночных дежурств; её тело на одном из обходов нашли медсёстры больницы. По одной из версий, она покончила жизнь самоубийством - отравилась каким-то ядом. По другой версии, которой, в частности, придерживается сотрудница общества «Мемориал» М. Волкова, мать Гели была «убита при загадочных обстоятельствах, власти это преступление даже не расследовали». В будущем Энгельсине, по её словам, удалось получить из архивов ФСБ России дело матери, просматривая которое она нашла в одном из документов (это был запрос «начальника НКВД Туркестана» на имя народного комиссара внутренних дел СССР Лаврентия Берии) такой текст: «Здесь находится ссыльная Маркизова, которая хранит подарки от Сталина и пять портретов её дочери с вождем. Что делать?». Сбоку послания был сделан синим карандашом ответ в одно слово: «Устранить», что Энгельсина приняла как окончательное подтверждение того, что её мать не покончила с собой: «Мне стало ясно, что она не покончила с собой - она просто была устранена, убита. С перерезанным горлом её нашли в больнице».
Когда вошёл в силу закон о наказании членов семей изменников родины, неугодную девочку на руках вождя на известных всей стране фото и плакатах пропагандистская машина «меняет» на Мамлакат Нахангову. Так звали 11-летнюю таджикскую пионерку, сборщицу хлопка, награждённую 4 декабря 1935 года орденом Ленина. 8 февраля 1995 года газета «Известия» опубликовала раскрывающий суть данной истории материал под красноречивым заголовком «Меня зовут Энгельсина, а не Мамлакат». Рассказывает бывшая артековка Элла Ольховская: - В 35-м году прославилась девочка-таджичка Мамлакат Нахангова. Кто-то придумал сделать из неё стахановку и заставил тёмную, абсолютно безграмотную девочку собирать хлопок двумя руками. В то время это был настоящий бум, хлопок всегда собирали одной рукой. Говорили, что якобы Мамлакат набрала бешеное количество хлопка и перевыполнила норму. Её принял лично Сталин, наградил орденом и подарил золотые часы. В «Букваре» на титульном листе было напечатано стихотворение: «У таджиков звучны имена Мамлакат - это значит страна». Детвора до войны поголовно носила среднеазиатские расшитые тюбетейки. Они вошли в моду из-за Мамлакат. В книге «Четвёртая высота» про пионерку Гулю Королёву писалось, что в Артеке Гуля познакомилась и подружилась с Мамлакат. Судьба Мамлакат сложилась удачно: девушка не зазналась, не превратилась в парадный манекен для съездов и митингов, а смогла получить образование, выучить английский и уехать в Соединённые Штаты. Это ей, можно сказать, сильно повезло. Поскольку с фотографии вождя с дочерью опального наркома Маркизова на руках было изготовлено не поддающееся учету количество плакатов, картин, статуй и прочих агитматериалов, изъять их не представлялось возможным, поэтому идеологи под шумок решили переименовать ненадёжную Гелю в крепкую крестьянку Мамлакат.
После смерти матери Геля вместе с братом поехала в Москву (примерно в 1941 году, когда Геле было около 13 лет), так как в своё время Доминика дала ей наказ: «Если со мной что-нибудь случится, забирай братика и поезжай в Москву - к тёте». Согласно утверждению российского педагога Евгения Ямбурга, «Геля, оставшись сиротой, долго жила в нищете и безвестности»; по версии, которой придерживается внучка Энгельсины Дарья Андреева: «Моя бабушка прошла через детдома, но к счастью, её нашли родственники». По мнению публициста Сергея Цыркуна, Геля «попала в спецприёмник НКВД для детей врагов народа».
Как утверждает дочь Энгельсины Лола Комарова, в то время тётя, которая была лишь на 12 лет старше Гели, жила в Москве со своим мужем Сергеем Дорбеевым. По утверждению Комаровой, удочеривший Гелю Сергей Дорбеев был сотрудником аппарата НКВД СССР «на какой-то мелкой должности, вроде завхоза» и уволился «ради Гели». Супруги удочерили Гелю и дали ей свою фамилию (Дорбеева) и новое отчество (Сергеевна).
В 1948 году Энгельсина Дорбеева поступила на исторический факультет МГУ (отделение «Востоковедение»), где училась вместе с дочерью Сталина Светланой. Энгельсина вспоминала про это так: «Мы учились на одном факультете. Я знала, что она - дочь Сталина. А она знала, что я - та девочка, которая была на приёме у её отца. Но сблизиться мы с ней не пытались. Если наши отцы - враги, как же мы можем с ней общаться…»
По информации, сообщённой писателем и востоковедом Киром Булычёвым, после университета Энгельсина работала в школе. В дальнейшем она также преподавала русский язык в университете, работала в МИД СССР, Институте востоковедения АН СССР и Библиотеке им.
Вскоре Энгельсина Дорбеева вышла замуж за советского культурного атташе в Индии Эрика Наумовича Комарова.
В 1960-х годах Энгельсина вышла замуж во второй раз - за учёного-востоковеда Марата Чешкова, с которым прожила вплоть до её смерти
Она получила образование, работала в Институте востоковедения РАН. Полжизни проработала в Индии, стала доктором наук.
В 1995 году в интервью, данном при съёмках документального фильма «Энгельсина, дочь наркома», она рассказывала, как ознакомилась с уголовным делом отца: «Как ни странно, мне очень быстро дали это дело. Это большая папка - 800 страниц. Постановление об аресте, допросы… Меня поразило, что всё было составлено очень грамотно, без единой орфографической ошибки, абсолютно… Но отец - бурят. Он, конечно, был образованным человеком, но не настолько, чтобы писать абсолютно грамотно. И впоследствии я узнала, что эти все признания были написаны одним следователем, который был прислан… И приговор о том, что он признан виновным…»
11 мая 2004 года Энгельсина Сергеевна скончалась от сердечного приступа на отдыхе в Анталии, куда она поехала отдыхать с сыном.