Говорят, при Путине мы стали жить хуже и скоро
совсем обнищаем. Исходя из такой логики — до Путина
у всех водителей, чьи машины стоят под моими окнами
как раз в перестройку было, как минимум, по три машины,
три квартиры и вообще всё было зае… сь, несмотря на дикую
инфляцию и невыплаты зарплат. А если развивать
логическую нить дальше, то при СССР мы все были, как те
счастливые коренные жители Саудовской Аравии или Катара,
которые ни хрена не делают, получая субсидии от продажи
нефти, газа и прочих ресурсов. А работают за них приезжие
гастарбайтеры. Вот не помню я такого, чтобы сотни млн
советских граждан в особняках икру жрали, а работали
за них бедные китайцы, например. Может, меня память
подводит?
Хорошую фантастику советуют искать на полках с мемуарами.
Мемуары — воспоминания о намерениях.
Сворованные мысли довольно трудно прятать в голове…
Не путайте высокое искусство с большими гонорарами.
Критические дни бывают чаще у поэтов, чем у муз.
Страшен внешний враг и злобен,
И силен в любой борьбе,
Тот с ним справиться способен,
Кто убьет врага в себе.
Кто время не ценит, свою жизнь обесценит.
Листья зеленого чая
Ты колдуешь с утра
над зелёными листьями чая,
остывает очаг,
и слеза на губах солона…
Это только игра,
но, друг друга к себе приручая,
в помраченных речах
мы не чувствуем твердого дна.
Кратко звякнут ключи,
лязгнет, лая, калитка резная.
Твой застенчивый смех
не накроет людская молва.
Но давай промолчим,
что давно и доподлинно знаем,
как нелепо нас всех
убивают простые слова.
Акварельная ню,
плоть моих ледяных философий,
ты в порочной игре
так преступно грешна и светла…
Я упрямо храню
Что-то горькое в зернышках кофе,
и в отместку за грех
мне отплатят сполна зеркала.
В позабытых рисунках
запрятались чудища страхов.
нас уже не спасти —
легче мир изорвать на клочки.
Держит жизнь на весу
в небесах золотая арахна,
но таятся в горсти
злых бессонниц ночные сверчки.
Легко винить воришек за преступность,
Живя всю жизнь без денежных проблем.
Легко блюсти мораль, клеймя распутность,
Когда имеешь собственный гарем…
Я хожу без страховки с факелом надо лбом
по стальной струне, натянутой между башен,
когда снизу кричат только: «упади»
© Вера Полозкова
Расскажи мне о небе — мне больно жить на земле
без страховки и мыслей, что я полечу когда-то.
Говори со мной долго, как будто бы я ослеп и не вижу шагов, что отмерили секунданты.
Жизнь всегда не о том, если ты в ней как литгерой ранен или в живот, или небом Аустерлица.
Расскажи мне о тех, кто с разбега нырял порой над могучим обрывом, совсем не боясь разбиться.
Расскажи мне земных, кто однажды обрёл баланс — я ни в тех, ни в других полноценно ни разу не был.
То ли жизнь так учила, то ли смерть меня берегла.
Я всегда остаюсь между твёрдой землёй и небом.
Кто-то бронирует номер в Ритц,
Устрицы ест на ужин…
Я выпускаю из клеток птиц
И отражаюсь в лужах
Кто-то мечтает купить болид
И особняк в Европе,
Я прочитала про целлюлит…
Нужно искать на попе!
Ботокс колоть, если тридцать есть,
(Крем уже не поможет)
Смолоду раньше хранили честь,
А вот сегодня — кожу!
Птицы, вспорхнувшие до небес,
Машут крылом мне с неба
Принято нынче носить XS,
Все, откажусь от хлеба…
Гаджеты плотно схватили быт
В цепкие лапы фальши,
Люди совсем потеряли стыд,
Что с нами будет дальше?
Ты в интернете мой «лучший друг»
(виделись прошлым летом)
Птицы спешат улететь на юг,
С ними б, да визы нету…
Паспорт просрочен, какой кошмар!
Я же невыездная!
Вдруг пригласят меня на Монмартр…
Что я скажу?!! Не знаю…
Я не котируюсь прям никак,
В этом суровом веке
Грустно лежат на моих боках
Мамины чебуреки…
В сумке LG, а на теле лён,
Лишь три ноля в зарплате…
Пятый этаж, неплохой район
Но… шестьдесят квадратов.
Мало вокруг настоящих лиц,
Скальпель диктует моду.
Я выпускаю из клеток птиц,
Птицам нужна свобода!
Девушки красятся в модный цвет,
Парни качают трицепс,
Лужу разбил босоногий след
Мною спасенной птицы…
твои волосы пахнут малиной
пряной мятой пшеницей росой…
я вдыхаю
их добрую силу
и в груди вызникает прибой
посмотрю на тебя-
онемею
прогоняя бессмысленный бред
обнимаю и прячусь на шее
каждой родинкой таю в тебе
мне бы ветром сейчас обернуться
и укрыться за тихой горой
там где солнце как новое блюдце
между сосен сверкает дугой
«тополиной» кружить на рассвете
и ложиться послушно в купель
твоих рук шековистые сети
нежных губ твоих сладостный хмель…
Если все люди различны, откуда взяться одинаковым любовям?
В иной любви человек горит, в иной тлеет, в иной млеет. С кем-то обезоруживается и уничтожает, с кем-то сияет и греет, с кем-то тащится по жизни, как неизбежность, с кем-то тащится от жизни и чувств. Главное — не научиться любить, главное — полюбить того, кто любит такой же любовью. В ритм с тобой. Как танец. Не у одного румба, другой — вальсирует, а вместе чувствуют, к какой мелодии звучит сейчас нота. в голосе, взгляде, молчании, прикосновении. И танцуют одну. жизнь на двоих.
Каждый ушедший день уникален своим невоплощением.