Я тебе наколдую волшебную зимнюю сказку,
В ослепительно-белых полях, в дивной россыпи звёзд,
Ты почувствуешь эту пьянящую нежную ласку,
Прикоснувшись рукою к ветвям белоствольных берёз.
Я тебе нарисую восход на краю снегопада,
В серебристых тонах на холсте из кристалликов льда,
Перламутровой свежестью дня безмятежного сада,
Где снежинки ложатся в узоры на окнах дворца.
Я тебя закружу под мелодию лёгкого вальса,
Память в сердце хранит шёпот ветра чуть слышных шагов,
Свою нежность тебе принесу я на кончиках пальцев,
В мягком шёлке небес на перине седых облаков.
Я тебе наколдую пушистую хлопьями вьюгу,
На ресничках искрящийся иней с изяществом роз,
Колыбельную песню метелей под снежную фугу,
Волшебство новогодних сюрпризов в крещенский мороз.
Иду печально при луне,
она мой друг в моей печали.
Вот ее тучки закачали.
как будто парус на волне.
Толкнули тихо и она
плывет, молчанием полна,
и светит мне…
Холодный воздух на лицо
холодной маской опустился,
мир вдруг сильнее опустился,
мир вдруг сильнее осветился!
Луна, сияя, как кольцо,
из туч лукаво улыбнулась,
качнулась и еще качнулась…
И замер я… И стало мне
все чудиться, ты встрепенулась…
И я услышан… и спокоен…
Прилег на снег, закрыл глаза.
Луна печальная над полем
сияет в небеса…
Ты жди меня не по часам, по сердцу,
ты знай, что вечность я иду к тебе.
Пускай пурга… Как я хочу согреться!
Пускай пурга… Но ты не верь пурге…
Пускай в полях свирепствует и злится,
с берез заплатки черные сорвав!
А ты прикрой усталые ресницы,
укутай сердце в серебристый шарф.
Пускай пуржит, свистит в долине смерти!
Закрыв глаза, увидишь как горю…
Там на последнем звездном километре,
я раздвигаю, как волну, зарю…
Замерзшие кресты узоров на окне,
и холод, да такой, что жутко мне!
И ветер за окном, ревнив и зол.
Высокий шевелит ночи подол.
Рубашкою под им белеет снег…
И писем нет твоих, и правды нет…
Сигареты уже не лечат…
Да и закат не ложится на рану.
Научился не верить встречам.
И чувствовать я перестану.
А занавески колышет ветер
И будоражит ночной прохладой.
Как много счастья на белом свете,
Но не отыщешь того, что надо.
Затянешься по старинке…
Сомнения, словно преграда,
Иди по своей тропинке -
За счастьем, таким, что надо…
За счастьем, таким, что надо???
Увы… не дано напиться…
Оно ускользает сквозь пальцы
И улетает птицей…
Попробуй, так много счастья
На нашей большой планете,
Открой для него объятья -
Ведь ты за себя в ответе…
Оооо, верь… открывал объятия…
Да лишь опалил я крылья,
Но строки - моё проклятие
От веры, не от бессилия…
Строка - это так прекрасно!!!
Возможность прочувствовать ярко,
Ты крылья палил не напрасно,
И счастье тебе будет подарком…
Ах, если бы счастье, являлось целью…
Да и навряд ли его я стою.
Я словно пахарь терзаю вечность,
От сна к запою… От сна к запою…
Тебе, как в юности - определиться
Что ищешь в жизни, поставить цели…
Не будет надобности тогда напиться,
И сделай же то, что другие не смели…
Нежное и сильное создание!
Так нравиться смотреть в твои глаза:
Сегодня я скажу тебе признание,
Что чувствовать мы будем чудеса.
Волнуюсь я…
Возьмёшь, меня, как прежде,
И будешь очень страстно целовать,
Прижмусь к груди твоей в наглаженной одежде
И дам себя неспешно обнажать,
Я утону от нежности и ласки,
Под шёпот твой взлечу на небеса…
Так хорошо…
Мне кажется, я побывала в сказке,
От поцелуев страстных вся согретая душа.
Пусть даже это будет и однажды,
Возможно повториться раза два,
Неважно, ведь сегодня я тонула в ласке,
А завтра, всё вернётся на круги своя.
Он ликовал, взломав ее страницу:
«Теперь узнаю все наверняка!
Еще чего, беременна… жениться?!
Сейчас возьму быка прям за рога.
Нашел… вот переписка с ее другом,
меня папашей сделать не получится.
Он - лучший друг и постоянно рядом,
похоже он - виновник, пусть и мучается.»
Но… вот читал… одно…за ним другое,
в лице вина все больше прорывалась.
Ошпаренный сбежал с ее страницы,
лишь сообщенье в памяти осталось:
«Привет, ты снова плакала, я видел.
Не ври мне, что причина - токсикоз.
Он снова обзывал тебя?.. обидел?
Очередные сплетни?.. вот „мороз“!!
Бросай его, ну что с того, что верная?
Он этого б за жизнь… не оценил!
Ты для него гулящая и стерва,
он верил бы тебе… если б любил.
Я стал бы малышу хорошим папой!
Что говорить, ты и сама все знаешь.
Себя не жалко - пожалей ребенка,
с таким отцом ты жизнь ему сломаешь!
Ведь не родился, а уже не нужен,
мечтает, чтобы оказался мой!
Бросай его… бросай, пока не поздно.
Не заслужил он девушки такой!»
Он долго просидел в тупом молчании,
а от стыда не знал куда и деться.
И губы все кусал в своем отчаяньи.
И… что-то защемило… может сердце?
Не пожалейте счастью рукавицу,
от сплетен злых учитесь защищать.
Подумайте… один взломал страницу!
Другой готов ребенка воспитать!
..В цирке не только КЛОУНЫ…
В жизни не только ЛЮДИ…
Снег шел всю ночь. На черном фоне
снежинки медленно снижались.
А люди спали. Их ладони
во сне в снег белый погружались.
Снег шел всю ночь… И лишь под утро
снежинок меньше, меньше стало.
Их стало меньше почему-то,
и вот-
последняя пропала…
И мама вышла, не сидится.
(Не видно мне ее лица…)
Крылом давно убитой птицы
сметает белый снег с крыльца…
Опускаю руки в струи снега…
Он идет с безумной высоты,
опускаясь свадебно, несмело,
на дома, на темные мосты.
Этот снег чудак. Он самый первый.
Самый-самый белый, как Любовь.
Ветер спрятался за белым деревом
и щенок у дерева оглох…
Он сидит, чернеет, смотрит в небо,
от снежинок не уводит нос.
Думает, наверное, (наверно!):
«Сколько белых мух! Сколько стрекоз!»
Я беру снежинку, как ромашку…
«Любит ли, не любит»…-ворожу…
Ты к окошку подбежишь в рубашке,
крикнешь:"Мама! Снег!"
Я напишу…
От снегопада все оглохло,
как будто выключили звук.
Исчезли возгласы и вопли,
и скрип шагов, и взмахи рук.
На зданиях исчезли крыши,
к закату в сторону одну
машины двигались неслышно
пунктирной линией в снегу
Лет и зим прожили мы немало!
Радовались снегу и зиме!
Лишь бы на душе не холодало,
Лишь бы нам держать её в тепле!
Лишь бы нам весны своей дождаться,
Посмотреть, как зацветёт сирень,
Лишь бы мы могли ещё влюбляться
В звёздочку в ночи, иль в ясный день!
Радоваться утру, солнцу, снегу,
Провожать закат, встречать рассвет!
Это наше счастье человечье
Пусть нас греет много-много лет.
Лишь бы на душе не холодало!
Удержать на сердце доброту!
Также для людей совсем немало -
Видеть в этом мире Красоту!!!
Я преломляюсь пред тобой
играя роль невинной жертвы.
И не стесняюсь быть пустой,
дешёвым видом, самкой стервы.
По граням содранных колен
скользнут напористые пальцы.
- Закуска подана, mon cher!
Рискни! Распни меня на пяльцах.
Свивает близость симбиоз
в дыму упавшей сигареты.
И губы чувствуют гипноз
срывая тайны и запреты.
Кошачий мускул держит нерв,
глаза в глаза - на факт измены.
Ещё вчера ты был - резерв,
сегодня - пью тебя из вены.
На ложе страсти - стрит и блеф,
играет ток по пояснице.
Кромсают когти твой рельеф
не в силах страстью утолиться.
Я преломляюсь пред тобой,
как сад под натиском пустыни.
И не стесняюсь быть пустой,
растленной маленькой святыней…
Дело было в СССР в 70-х. Игорь которому было лет 15, играл в хоккей на корте. В схватке у борта локтем ему случайно выбили передний зуб с верхней челюсти. Он горевал, мать его очень горевала. Парень был симпатичный и нравился девочкам. А тут с такой дырой… Популярность угасала. Мама решила во что бы то ни стало спасти сына. По блату, заплатив стоматологу 2 банки топленого масла она нашла зубного техника. Все колдовское действо проходило в углу, на обычной табуретке, у Игоря на кухне. Техник, -тетя средних лет, с проворными и шустрыми глазками дала в руки Игорю моторчик по величине как половина буханки хлеба на основе трубки с резиновым шлангом. Игорь сел на табурет в углу открыв рот. В руки ему дали этот моторчик он держал его за трубку в шланге одной рукой, другой рукой держался за табурет. Тетя-техник начала…
От моторчика шел шланг, как в душевой, только на конце шланга крутилась какая то головка с абразивом. Никакой санитарии и обезболивания не было. Игорь чувствовал: ужас, боль, страх и безысходность, пошел запах горелой кости, визг моторчика, крошки на языке и в горле, синий дым изо рта застилал глаза. Он наклонил моторчик на бок и он почему-то заглох. Тетя-техник предупредила, что дело начато, бросать нельзя, поэтому моторчик держать только вертикально. Теряя сознание и сползая с табурета Игорь сходил с ума от шока и безысходности, моторчик еще несколько раз глох. Игоря приводили в чувство. У Игоря в результате пыток, появились два золотых зуба из маминых колец, сережек и цепочек. Казалось бы все страшное позади. Игорь был единственным парнем во дворе с двумя золотыми зубами на фасаде верхней челюсти. Девочки стали чаще шутить, так чтобы Игорь сверкнул своим сокровищем. Его даже поцеловали! Игорь был счастлив! Но он заметил, что поцелуи стали какими то долгими и неистовыми. Он спросил маму правильно ли все он делает? Маму осенила догадка-А что если эти курвы пытаются проверить надежно ли закреплен зуб и таким хитрым способом, они покушаются на фамильный клад.
Мама сказала Игорю- чтобы он прекратил встречаться с такими девочками и записался в спортивную секцию чтобы в случай чего мог отстоять себя и наследство во рту. Игорь записался в секцию бокса. Он усиленно молотил груши на тренировках. Но однажды тренер увидев его усердие поставил его на ринг. Впервые он дрался с опытным боксером по настоящему. Пропустил удар в область правого глаза и у него появилась ссадина. Придя домой мама опять заподозрила неладное и сказала-что в бокс больше не пустит. Игорь ушел в учебу, стал студентом в общежитии он познакомился с мастером спорта по боксу Сергеем. Он прямо так и сказал- Что в тебе хорошего Игорь так это твой золотой зуб. Пришлось срочно ставить керамику и жизнь пошла как у всех, а золотые зубы вернул маме, клад ведь всё-таки.
Всегда будут процветающие за счёт позволяющих водить себя за нос.