он свободен, как пёс.
кто не нравится - лает-кусает.
по ночам, песнь для звёзд
он поёт, когда темень густая.
порой, воем своим
будит потусторонние мысли.
обожает экстрим,
счёт познаний его многочислен.
в своей жизни бывал
на охоте и знает вкус крови.
ловил тень среди скал
и бывало, питался корою.
знает, как хрустит кость
на зубах и своих и вражиных.
он умеет бить злость,
хоть в душе накопились морщины.
страх неведом ему,
он готов на любое сраженье…
любит он полутьму
и не любит свои отраженья.
любит он свою жизнь
хоть и делает то, что «так надо!»
что угодно разгрызть
он способен, решив сто загадок.
он свободен, как пёс!
он способен разрушить все стены…
но (!) … свободу его
измеряет количество звеньев…
Трудно играть, когда
правила Ясны не до конца.
А игроки незнакомы
и всё чужое.
Эта игра без начала
и без конца.
Там, где давно известны
свои герои!
Зрители смотрят с трибун,
здесь все за своих!
А чужаку, пожалуй,
вообще не место.
Тысячи глаз
наблюдают со стороны
и отступиться нельзя,
хоть игра не чЕстна.
Нет никого, только маски.
Кто враг? Кто друг?
И догадаться лишь можно
наполовину.
Страшно порой,
но тебе ни к лицу испуг.
Чья то рука подтолкнула
тихонько в спину.
Здесь не остаться,
ведь время и то за них!
Мяч у меня, но это
не будет долго.
Что же поделать,
не любят нигде чужих.
И зеркала давно
у меня в осколках.
Поле чужое, знать ямка бы где
упасть… чтобы подняться.
Но мне не дадут, я знаю.
Для Игрока на поле чужом -
НЕ МАСТЬ!
Долго играть не смогу,
но пока играю…
Собрались подруги в воскресенье,
Отдохнуть, про жизнь поговорить,
Принесли коврижки, мёд, варенье,
Чтобы вкусного чайку попить.
Самовар поставили пузатый,
И расселись в кухне за столом,
С блюдечка, как в старину, когда-то,
Пили чай с вареньем и медком.
И вели неспешную беседу,
О событиях последних дней и лет,
Огорченья, радости и беды,
Всё здесь было темой для бесед.
Вспомнили, как молодые были --
Очень откровенный разговор,
С кем дружили, и кого любили,
И о ком жалеют до сих пор.
А потом подруги размечтались!
Как бы им хотелось дальше жить:
За границей побывать, где не бывали,
Иль богатой и счастливой быть.
И, конечно, разговор зашёл о детях,
И представили мечту свою такой:
Пусть счастливыми живут они на свете,
И беды не знают никакой.
Чтоб над ними тучи не сгущались,
Небо было чистым круглый год,
Чтоб от счастья дети улыбались,
И не знали никаких невзгод!
В мире жили чтоб, войны не знали,
И ненужных не было смертей,
Каждая из матерей мечтает,
Чтобы дети жили лучше матерей.
когда-то я витал
в бескрайних небесах,
сигал с разгона в пропасть и не падал,
не жалел эмоций,
озвучивал в словах
пустынный зной и холод снегопадов.
со звёздами в ночи
вести мог разговор
и до утра, устраивать застолье.
и очень часто шёл
судьбе наперекор,
по щиколотки мне бывало море.
утопию свою
к Олимпу возносил,
показывая у души изнанку.
не ощущая боль
и не жалея сил,
я сыпал, не стесняясь, солью раны.
но в мире ничего
нет вечного. увы.
изранившись осколками от счастья,
в очередном пике,
на радость злой молвы
я со своей нирваною расстался.
спустился я с небес
в мирскую беготню,
где вместо дров, в костёр бросаю хворост.
всё больше я пишу,
какую-то фигню,
забросив чувств бескрайние просторы.
эмоции и пыл
из головы изъял,
как рыбу с моря, выбросив на сушу.
я окунулся в в быт,
в рутину бытия,
и застегнул распахнутую душу.
Детьми забытая старушка,
В больнице умирала мать.
Зарылась с головой в подушку,
Чтобы от боли стон сдержать.
Свечой прощальной догорала,
И чувствуя, что стынет кровь,
Всю жизнь свою припоминала,
Как-будто проживала вновь.
Муж был непьющий, дружно жили,
Семья хорошая была,
В любви детей своих растили,
Но рано мужа смерть взяла.
Одна осталась: дом, работа,
И надо поднимать детей,
Трудилась до седьмого пота,
Без отдыха и светлых дней.
И дня без дела не сидела,
Мечтала ещё долго жить,
Но тут болезнь в нутро засела,
Которую не излечить.
А дети разбрелись по свету,
Забыли дом родной и мать,
Ни весточки нет, ни привета,
Земля большая, где искать?
Печальный взгляд обвёл палату,
Слеза скатилась по щеке,
Нашла под воротом халата,
И сжала крестик свой в руке.
А свечка жизни догорала,
Старушка догорала с ней,
И угасая прошептала:
«Храни, Господь, моих детей…»
В хрониках даты написаны
Прошлой войны и тишина,
где гранитные высятся плиты.
Спят вечным сном там под ними
Отчизны сыны. Надпись:
НИКТО НЕ ЗАБЫТ
И НИЧТО НЕ ЗАБЫТО!
Камнем гранитным стена
мне на сердце легла,
цепи железные
руки сковали и плечи.
Если б я знал, что такой на Земле
будет ВЕЧНОСТЬ, лучше б сгорел,
чтоб развеяли пепел ветра!
Жизнь пронеслась предо мною
мгновеньем одним. Только
шагнул: взрыв… и ты перед
богом! Вспомнить успел -
уходил как дорогой войны,
не оглянувшись назад
от родного порога.
Вам интересно:
А думал ли я о себе?
- Даже не знаю, а впрочем,
не так уж и важно!
Мы покорились, наверное,
нашей судьбе. Хоть умирать,
не храбрись, это всё-таки
страшно!
Да, нам хотелось, и жить,
и любить, и мечтать.
Но поколению выпала доля иная.
Мы не сломались,
прошли до конца этот ад!
Выжил не каждый,
а дальше что было - не знаю.
Наша Победа далась непростою
ценой. Эта высокая планка
для сильных и смелых.
Мы, как один, заслонили
Отчизну щитом. Верой сердец,
что воюем за правое дело!
Годы прошли -
на полях той войны тишина.
Маки цветут, где земля
разрывалась от боли.
Прахом всё стало,
не знают давно имена.
Те, кто нас помнил живыми,
за нами уходят…
Нам же всё снятся
обстрелы и небо в пыли.
Звук самолётов летящих
всё ниже и ниже. В музыке
рвущихся бомб в вечность плывут
корабли по маяку и земля
им становится ближе…
Как вы там жили без нас?
Как смогли пережить?
Мы не сумели вернуться -
за это простите!
Только пока ваша память
Победу хранит,
Живы мы в ваших сердцах
И НИЧТО НЕ ЗАБЫТО!
в тихом омуте чертей, как в серпентарии,
где для опытов откармливают змей.
все - вельможи и паны /нет пролетариев/
и все гладкие от пят и до ушей.
там ветра снуют туда-сюда без устали.
страсти гнёзда вьют с осколков витражей…
в тихом омуте выращивают мускулы,
для задиристых, породистых чертей…
в тихом омуте, внутри - владенья темени,
с канонадой молний, грома и огня,
абсолютное невосприятье времени
и отсутствие невинности ягнят.
там, местами дым пожарищ расстилается,
а местами, как час пик на кольцевой…
на поверхности же - штиль, покой и здравица…
но внутри война эмоций с головой. …
События вокруг, увы, не новость -
не радует меня родная волость.
Ни свадеб, ни крестин, одни поминки.
К погосту вон шоссе, в роддом - тропинка.
Вновь сетуют: казна давно пустая…
Не денег, а мозгов тут не хватает.
Из кресла в кресла - всюду те же лики,
династии, что превратились в клики.
Мы голову в песок суём от страха:
мерещатся сума, тюрьма и плаха.
И в позе той скулим о жизни лучшей,
учась дышать песком на всякий случай.
я когда-то был я - не я.
хоть, наверно, тогда был лучше
тех приматов, что с обезьян
человеком их сделал случай.
я нутром своим слышал страсть,
запах похоти и влеченья,
мне хотелось в обрыв упасть,
чтобы плыть поперёк теченья.
зная, что в лоскуты порву
свою душу, сигал в колючки,
и людскую презрев молву,
всё ловил свой счастливый случай.
ловил молнию по утрам,
мог и космосу грозить пальцем
по полям догонял ветра,
дождевой водой умывался.
был опасней, чем хищный зверь,
для наивных и простодушных,
и ногами любую дверь
мог открыть никого не слушав…
мог быть громче, чем майский гром,
среди чистого поднебесья…
ведь, я думал, что был вдвоём
с той, которой слагал все песни…
потерял я себя тогда,
когда бросился в пыл нирваны,
сквозь морали и города
за звездой своей окаянной…
я поверил, что мой мираж
превратиться готов в реальность,
страсть и похоть ввела в кураж
и исчез из-под ног фундамент.
я стал лучше, хоть сам не свой.
ощутил эйфорию чувства,
прикасались душа с душой,
порождая собой искусство.
вновь и вновь я терял себя,
когда сжигал все мосты дорог …
по сей день брожу по зыбям…
ищу…
______ищу…
____________… и найти не смог…
помню, мне люди не раз говорили,
- мол есть вероятность того, что я зря
душу свою, словно парус-ветрило,
под ветер подставил, спустив якоря…
я же не слушал, сердился бывало,
мог зубы оскалив, рычать на луну.
… и наслаждался своим карнавалом
испытуя вечную в сердце весну.
время бежало. любилось-грешилось.
витала-парила душа в вышине,
не ощущая весеннюю сырость,
любуясь на майский, насыпавший снег.
…мне не забыть сообщение в сплине
хоть времени много стекло, как вода …
только, с тех пор и пока, что доныне
я не говорю никому - никогда…
…я многое помню из переписки,
а многое может, уже позабыл…
но до сих пор, как на том жёстком диске,
есть в памяти след от слов тех, кто мне мил…
Красота природы бесподобна!
Невозможно словом описать.
Год за годом колесо погоды -
То жара, то холода опять.
Зеркала людей меняют лица,
А вокруг природы торжество.
Не стареет, заново родится!
Круглый год и всем смертям назло.
И стоят опять в цветах деревья,
Словно даже не было зимы.
В это чудо можно б не поверить,
Но его глазами видим мы.
И дурманит запахом знакомым
Нас сводя с ума опять весной,
Как же хорошо, когда ты дома -
Нет прекрасней Родины родной !
Они живут сегодня среди нас.
Преподают студентам и не только!
И ненавидят Родину настОлько,
Что им Победа чёрный застит глаз.
Они готовы пеплом посыпать
Себя за всё, что мы НЕ натворили.
И лишь страну, что в 90-х разорили
Не устают сегодня восхвалять.
Им так возврата хочется назад,
Где в рот американцам и Европе
Смотрели, позабыв про «голый зад».
Забыв, что солнце - всходит на востоке!
Для них Победе нашей - грош цена.
МЫ в той войне - участники событий.
И не должны гордиться мы страной,
Где совершились тысячи открытий,
Где люди жили (пусть и тяжело),
И не всегда история красива…
Но ненавидеть тАк свою Россию
Любое ЗЛОМ стремясь назвать добро?!
Их слушала и знала: не пойму.
И не приму, ведь в сердце нету места.
Ведь я любой люблю свою страну!
И в СССР нам не было всем тесно.
Они готовы обвинять режим
Во всех грехах: что были, есть и будут.
А что взамен, хотели б предложить?
Либерализм, избранные люди!
Теперь уже вы - голубых кровей.
И рождены, ну все «не от кухарки».
Вы - меньшинство.
Ни маг, ни чародей вАм
Не отдаст сегодня в руки царство.
Ведь с вами в 90-е назад:
Когда страну раздали за копейки,
И ухватил кто ближе был, кто «брат»
У власти рядом… Вы о чём?
Поверьте, нам это снова, право ни к чему!
А все слова красиво говорятся…
И против Родины ведёте вы войну,
Ведь ненавистно наше государство.
Но верю я - победа вас не ждёт.
Речами совесть вам не успокоить.
Народ всегда хранит своих героев
И правда сердца в памяти живёт!
Все мы родом из Детства,
где есть улица Папы и Мамы,
номер дома Семья
и Счастливого цвета крыльцо,
и колодец с Любовью,
Дедов, Бабушек добрые Храмы,
рядом Нежности сад,
где у каждого есть деревцо.
Адрес этот несложный
навсегда вписан в память любую,
и тропинка туда,
через поле Надежды лежит,
мимо озера Веры,
что качает Мечту голубую
на кораблике Слез,
если облачко Грусть набежит.
Благодарности солнце
светит ярко в краю Покаяний,
там родник Теплоты
бьет ключом на поляне Сердец
и поит своей влагой
буйный Лес Светлых Воспоминаний,
где гуляют теперь,
взявшись за руки, мать и отец.
Воздух этого леса
напоен до краев Добротою,
Благодарность плетет
там для нас васильковый венок,
и расстелена скатерть
на траве под высокой сосною,
все для званых гостей -
вдруг, заглянут иль дочь, иль сынок.
Нам довольно подумать,
отодвинув дела и заботы,
хоть на пару минут
бег привычный нарушить, прервать,
чтоб почтовой открыткой,
хоть звонком телефонным с работы
на поляне Сердец
долг сыновний родным отдавать.
Алтагасий Самочкин - пресвятой отец.
Родом Алтагасий с местечка Брюховец.
Там у Алтагасия небольшой приход,
Что приносит оному немаленький доход!
Стоит его церквушка на краю села.
Он под её куполом ведёт свои дела.
Приходят к нему люди ребёночка крестить -
Нужно слуге Божьему долю заплатить.
Освятить что надобно, отпеть да отчитать -
Готовься Алтагасию денежку отдать!
Расценки на услуги у входной двери -
Денег не хватает, слюни подбери.
Не для таких он в храме неистово вещает,
Несёт слово Божие, молитвы всё читает.
Потом, всем предлагает, рублём храму помочь.
Как так, у Алтагасия, без квартиры дочь?!
Пришел раз к Алтагасию, парнишка молодой -
Просил их повенчать с девчонкою одной!
Вот только денег нету - сказал он наперёд.
Я обычный пасечник, дам Вам свежий мёд!
Послушал Алтагасий, носом покрутил,
Потому, что сладкое, вовсе не любил.
Да и мёд в местечке тяжело продать -
Дал совет он парню, всё ж денег подсобрать.
Посмотрев смиренно на купол золотой,
Закрыл на замок ставни, пошел к себе домой.
Там хлебнул из бочки домашнего вина
И довольный службою, прильнул в объятья сна.
Снится слуге Божьему, что его ведут.
Вокруг собрались ангелы - над ним вершится суд.
Ругают его ангелы - греховен, говорят!
И гневно упирается в него презренный взгляд.
Пора принять решение нашему Суду!
Сказали хором ангелы - гореть ему в Аду!
Алтагасий сразу же, потерял баланс.
На колени выпал - дайте второй шанс!
Проснулся он испуганный - всё вокруг дымит,
Пламя полыхает - изба его горит!
Но он лежит на улице под белою луной,
Глядит на люд растерянно, мол, что это со мной?
Люди отвечали, что ночью, часа в три -
Дом Ваш загорелся, резко, изнутри!
Но герой Ваш рядом, посмотрите, вот -
Из огня Вас вытянул парнишка пчеловод.
Поп, его сердечно при всех благодарил,
Много слов хороших ему наговорил.
Пламя потушили, страсти улеглись,
Зорька засветилась, люди разбрелись.
Наступил день следующий, он к пареньку примчал -
Помню ты просил меня, чтоб я вас повенчал?!
За то, что меня вытащил из огненной стены,
Я Вас повенчаю, всего за пол цены!
Наш мир неоднозначен, он вовсе не простой!
Мы всё Бога ищем в безмерной высоте -
Он же, проявляется в душевной доброте!
(14.05.17)
Фашист зверел. Пылали хаты.
Спасенье - лес! В нём все, кто мог,
Приют искали. Автоматы
Строчили смертью вдоль дорог.
Бежали матери и дети,
И старики. Среди болот
Ночь переждали. На рассвете
Сквозь чащу двинулись вперёд.
А этим показалось мало
Деревни, выжженной дотла.
В звериных душах зло вскипало,
И жажда крови вслед гнала.
…Гонимы страхом, без дороги,
По бурелому и кустам…
Бежать, идти… Не держат ноги…
А смерть за ними по пятам…
И вдруг: «Соседушки, простите,
Прости, любимая родня…
Спаси вас Бог! Сто лет живите!
Бегите дальше… без меня.»
С родными наспех попрощалась,
С поклоном осенив крестом.
Ушла. И тут же потерялась
Из глаз в орешнике густом.
Брели в тупом недоуменье,
Без слов. Без мыслей. И без сил.
А вскоре выстрел в отдаленье
Лесную глушь насквозь прошил.
Тревожным эхом раскатился
В суровой сумрачной тиши.
И кто-то шёпотом взмолился
За упокой её души.
«Прими, Господь, - звучало кротко, -
Рабу твою… грехи прости…»
Лявониха, простая тётка,
У смерти встала на пути.
Хлебнув невинной крови, ворог
Погоню повернул назад.
Ей сколько было? Может, сорок,
А может быть, и шестьдесят…
А звали как? Жена Лявона -
Лявониха, и все дела.
Так повелось… Свои законы,
Свои привычки у села…
Десятки лет той страшной были.
И сколько их, печальных мест…
Но где Лявониху убили,
Знал стар и мал. Дубовый крест
На светлой просеке-поляне
Стоит доныне, тих и сед.
Уже спасённые селяне
Все там, где нет ни слёз, ни бед…
И не ответит век вчерашний -
Навстречу смерти сделав шаг,
Как знать могла, что шаг - не зряшный,
Как знала - примет выкуп враг…
Copyright: Клавдия Семеновна, 2017
Свидетельство о публикации 117 051 209 178