Он говорил мне, cловом, как плетью, стегая:
Ты меня бесишь, ты вообще «не такая»!
Ты невозможна, ты не вмещаешься в рамки!
Вечно тревожат ум твой воздушные замки!
Ты не должна быть резкой, упрямой, горящей,
Бешено - храброй, вечно куда-то летящей
С чёлкою набок… Ты ни на что не похожа!
Ты не должна быть… Просто не будь, если можешь.
Так говорил он, сбивчиво фразы звучали,
После ушел он, полный угрюмой печали,
Молча ушел он. Звезды молчали, молчали…
Я не жалела, просто пожала плечами.
Светом небес серебрились покатые крыши.
Я не должна быть.
Но есть.
Ничего не попишешь.
Когда ты смеёшься - ты говорил ПРАВДУ.
Чё-то сказал и сразу говорил. ТОТ сказал.
Главное не сколько ты говорил, смотрел и слушал, а сколько ты сказал, увидел и услышал.
Он говорил: «Плыви», и она плыла.
В окне было море, черное, как смола,
И в этой смоле застывшие корабли
Видели землю во сне, не узнав земли.
Он говорил ей: «Пой», у нее внутри,
Вторя его дыханью, рождался ритм.
Луч маяка дозорным входил во тьму,
Чтобы услышать, как пела она ему.
Он говорил: «Моя», говорил ей: «Будь!»,
Пульс учащался, пот выступал на лбу,
Алое солнце бродило в его крови…
Он проникал в нее и говорил: «Плыви».
Усталая придёт домой, смоет косметику, оденет халат, завяжет волосы в нелепый пучок…
И такая милая она нравится ему больше девушек с глянцевых обложек…