Боюсь, что он пылает даром,
Наш дух борьбы и дерзновения,
Коль скоро делается паром
При встрече с камнем преткновения.
Где лгут и себе и друг другу,
и память не служит уму,
история ходит по кругу
из крови - по грязи - во тьму.
Каждый сам себе - глухие двери,
сам себе преступник и судья,
сам себе и Моцарт и Сальери,
сам себе и жолудь и свинья.
Однажды здесь восстал народ
и, став творцом своей судьбы,
извел под корень всех господ;
теперь вокруг одни рабы.
В душе моей не тускло и не пусто,
и, даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это чувство юмора уже.
Не боялись увечий и ран
ветераны любовных баталий,
гордо носит седой ветеран
свой музей боевых гениталий.
А вы - твердя, что нам уроками
не служит прошлое, - не правы:
что раньше числилось пороками,
теперь - обыденные нравы.
Поскольку я большой философ,
то жизнь открыла мне сама,
что глупость - самый лучший способ
употребления ума.
Довольно тускло мы живем,
коль ищем радости в метании
от одиночества вдвоем
до одиночества в компании.
В любом и всяческом творце
Заметно с первого же взгляда,
Что в каждом творческом лице
Есть доля творческого зада.
Люблю отчизну я. А кто теперь не знает,
Что истая любовь чревата муками?
И родина мне щедро изменяет
С подонками, прохвостами и суками.
В жизненной коллизии любой
жалостью не суживая веки,
трудно, наблюдая за собой,
думать хорошо о человеке.
Труднее всего сохранить
В толкучке, текучей, как дым, -
Искусство и мужество быть
Всего лишь собою самим…
Вновь поплыли надежд корабли
под журчанье чарующих звуков;
наших дедов они наебли,
будет жаль, если смогут и внуков.
Слава Богу - лишен я резвости,
слава Богу - живу в безвестности;
активисты вчерашней мерзости -
нынче лидеры нашей честности.