По-моему, мы пережили три катастрофы. Первая - изобретение письменности. Понимаешь, до этого люди запоминали только самое главное. Запоминали, передавали из уст в уста, из поколения в поколение… А лишнее отсеивалось. Тонуло в Лете. Но вот изобрели письменность - и теперь любая ерунда могла быть увековечена… Мы начали тонуть в информационном мусоре…
Вторая катастрофа - книгопечатание. Станок Гутенберга. Мы не только научились сохранять что попало - мы ещё начали это тиражировать…
Третья, разумеется, Интернет… Третья и окончательная. Человек перестал зависеть от своего мышления, от своей памяти.
Тут такое дело: свои настоящие недостатки мы замечаем только в других. В себе мы их не замечаем. Обрати внимание: трус всегда обвиняет всех в трусости, завистник - в зависти. Поэтому, если хочешь узнать, что перед тобой за человек, спроси, кто его злейший враг, и предложи о нём рассказать. Тут же всю правду о себе и выложит… до последнего грешка.
Нормальный человек никогда себя не исследует - он себя придумывает. Вплоть до недостатков. Да-да, представь! Берёт преувеличенные достоинства и объявляет их своими недостатками: слишком я честный, слишком доверчивый - оттого и все мои жизненные неприятности.
Прошлое наше настолько нами приукрашено, что, можно сказать, вымышлено. Простой пример: стряслось у тебя давным-давно что-то с кем-то. И вот встретились вы спустя какое-то время, стали задним числом разбираться. Он точно помнит, что всё было так, а ты точно помнишь, что по-другому. Ты ему говоришь: «Врёшь!» - и он тебе говорит: «Врёшь!» А вранья-то и нет никакого. Просто каждый запомнил о себе только хорошее, слепил из этих кусочков автобиографию, вжился в неё и теперь отыгрывает.
Когда человек, как это говорится, «ищет себя», он на самом деле ищет, куда бы от себя спрятаться. От себя, от окружающей действительности! Вот и бегут.
Сам-то я не видывал воочию,
но зато слыхал со стороны,
будто войны, кризисы и прочее
бесподобно смотрятся с Луны.
Да, возможно. Что ж тут небывалого?
И природа тоже непроста:
подойдёшь - взаимопожиралово,
чуть отступишь - снова красота.
Как мне вытравить хотелось
За чертой черту:
Робость, глупость, мягкотелость -
Словом, доброту!
Я бы стал в юдоли оной
Прочим не чета:
Умный, смелый, непреклонный -
Словом, сволота.
У прилавка
Покажите-ка грядущее…
как-то сшито бестолково…
и расцветочка гнетущая…
А другого никакого?
Осада Трои, Сциллы и Циклопы,
Троянский Конь и семеро кобыл -
чего не сочинишь для Пенелопы,
когда сурово спросит: «Где ты был?»
От искренних чувств холодеешь,
за правду кидаешься в бой
и вроде бы словом владеешь,
и слово владеет тобой.
Но если в Отчизну не влился,
как в форму вливают металл,
не тем ты святыням молился,
не тех ты евреев читал.
Насколько я понимаю, просторечие «бот» вычленилось из слова «робот», но, на мой взгляд, удачно ассоциируется и с жаргонизмом «ботать», который, в свою очередь, произошёл скорее всего от «коровьего ботала». Колоколец такой на шее у бурёнки…
Как говорится, на свободу с чистой совестью. А свобода, не будем забывать, это право окружающих делать с тобой все, что им заблагорассудится.
…Вообще плохо переношу модную литературу. Бывало, все вокруг визжат от восторга, кипятком брызгают. Прочти, умоляют, прочти! Не буду. Вот спадёт шум - тогда прочту. В более спокойной обстановке.
Спадает шум. Читаю. Вникаю. Прихожу к визжавшим и брызгавшим, предъявляю книжку, спрашиваю: «Ну и чем вы тут восторгались?» А они смотрят на меня непонимающе, даже оскорблённо: «Разве мы восторгались? Это ты нас с кем-то путаешь».
Какого лешего вникал, спрашивается?
…Моя тёща Эдит Назаровна очень боится предстоящего ледникового периода. Как, впрочем, и глобального потепления. Ещё её сильно достаёт политика Соединённых Штатов Америки. Вы не поверите, но проклятые янки нарочно разрушают собственную экономику только затем, чтобы досадить нам, русским, уронив свой поганый доллар. И, что самое потрясающее, помимо сериалов Эдит Назаровна ежедневно смотрит молодёжные реалити-шоу.
Тёща по разуму.
Раньше я полагал, что она обыкновенный уникум. Теперь я так не полагаю. Как выяснилось, пенсионеры чуть ли не поголовно мрут по этим самым реалити, когда несколько юных балбесов помещаются в замкнутое пространство, изолируются от внешнего мира - и пошло-поехало. Однажды я сел рядом с тёщей и в течение пятнадцати минут не отрывался от телевизора, честно пытаясь понять, чем она так очарована.
И, знаете, понял. Молодёжь на экране вела себя подобно старикашкам в доме престарелых: они качали права, учиняли склоки, ссорились, мирились, перемывали друг другу косточки. Родство душ. Перекличка поколений.
Похоже, нынешние детишки - с пелёнок пенсионеры…
***
…Защёлкнув замок, поднял глаза и обнаружил в дверном проёме тёщу с застывшим лицом. Что ещё стряслось? Секунды две мы молча смотрели друг на друга. Наконец губы её шевельнулись.
- Шашлыки есть нельзя, - глухо известила она.
У меня сразу отлегло от сердца.
- Не буду, - заверил я.
Крайне легкомысленный ответ. Выпуклые водянистые глаза Эдит Назаровны стали беспощадны. Ещё немного - и с волевых генеральских уст сорвётся сухое: «Расстрелять». Не сорвалось.
- Капли жира падают на угли, - проговорила она, глядя на меня так, словно я был в этом виноват. - И дым получается канцерогенный.
- Эдит Назаровна! - жалобно взвыл я. - Да мы бы тогда ещё в неолите от рака вымерли!
Ну и зачем ты взвыл, правдолюбец? Не знал, что последует?
- То есть? - вскинулась она.
- Первобытные охотники - они ж поголовно мясом питались. Испечённым на угольях!
- Да может тогда рака ещё не было!
- Потом изобрели?
- А что же, - зловеще сказала она. - Может, и изобрели. Откуда мы знаем?
Опомниться бы, кивнуть, согласиться…
- А Святослав Храбрый? - вместо этого запальчиво спросил я. - Он в походах одну конину на костре пёк! Припасов не брал…
- А от чего умер?
- Голову отрезали.
- Вот, - сказала она. - А иначе бы от рака.
Я не нашёлся, что ответить.
- По телевизору передали! - с победным видом выложила тёща главный козырь. - Что ж они там, врать будут?
- Эдит Назаровна! Да их поувольняют к лешему, если они хоть раз правду скажут!
- Но ведь надо же чему-то верить!
- Я верю.
- Чему?!
- Верю, что вот сейчас разговариваю с вами о шашлыках…
Она задохнулась.
- Эдит Назаровна, - попробовал я смягчить свою бестактность. - Не расстраивайтесь вы… Я вон и в Бога не верю, но это же не означает, что Его нет.
Негодующе повернулась и ушла к себе.
Да. Не умею я разговаривать с людьми. А ведь придётся…