Сейчас я всем напомню о том, что раньше и кое-что были толще и трава зеленее. Вот мы-то как в пионэрские лагеря как ездили? Чемодан в руки, на него наклейку с фамилией и номером отряда и внутри список того, что ты непременно про@бёшь за 35 дней смены. Всё, кроме сандалей и пионерского галстука, обычно. Телефон у начальника лагеря, если тебе оторвало ноги по самые руки или ты насрал в горн — с него позвонят твоим родителям. А сейчас-то как?! Сейчас на 2 недели, в номере 3 человека, не 23 и, обоже, малыш сутки не звонит, он заболел. Ну заболел и чо? Вот раньше-то как заболеешь в лагере, как закроют тебя в изолятор с ветряночными и поносящими и как покажут клизму — уже и здоров вроде. А теперь человек мавзолейно возлежит с ноутбуком в номере один, с сортиром и душем в этом номере — я б так болела и болела. И ни одна бабушка раньше не осмелилась бы сказать «обожемой, мы его теряем, мы отправили его туда неизвестно с кем, не мать, а ехидна!» Наши бабушки смахнули бы скупую слезу, сжали сухонькие кулачки и пошли бы за пакетиком ирисок к приезду умирающего от неведомой хвори младенчика, у которого уже пися больше, чем у его папы. Растим уродов, а потом ноем, что мужик измельчал. Тьфу, с@ка, зла не хватает. Не мать я, а ехидна. Ваще никому ничего нельзя говорить. Пусть все живут спокойно, в неведении и я тоже буду спокойна. Аминь.