И чё?
Сидели и сидели «за пуншиком».
КыГыБычно.
И вдруг накатила на деда «планида»:
— Знашь, Сашка. Я, кэшна, шобутной по жизни был…
А уйти хателось бы красиво…
— Ага ! На Красной Площади!!))
— Вот чё ты пугаешь сразу!..
Хотя… Типа так штоли?
(дале дед говорит басом, под Левитана):
«Причёсан…умыт…побрит…Адет в хароший костюм.(подговаривает своим голосом «там мать* приготовила»)…
Башмаки его надраены «в зеркало»…
Дед хрипло хохотнул:
— Вкуды мне такой почёт? Па прастому всё буит, но аккуратненько…
— А парфюм? — пытался я сбить деда со «светлой мысли»…
— Чего? — дед как «проснулся».
— Пахнуть чем хочешь в гробу?
— Ну не говном же, Сашка!)))
Духами! Дрён-батон!

Наливай…
Падумаем про запах…

Выпили по 50. (или два раза по 50?)

Дед глубоко задумался (или уснул? —  глаза закрыты).
Я не тревожу, гоняю в башке своё…
ВДРУГ!
— Ты знаешь, Сашка! А полей миня в гробу «Красной Москвой»!**
— Чё вдруг «Москвой»?
— А других духов и не было у нас совейских православных в магазе… А я хочу «при параде» нарисоваться…
— Перед кем нарисоваться?
— Ну тама… Кто принимает…
— От тя сразу приняли!!)) Дрён-батон!))
Да где я теперь «Красную Москву» искать буду?
У бабок по сундукам?..
— Ты не увиливай, искай где хошь…
— Ты чё вдруг запомирал — то?
— Та я не «вдруг»…
Пора мне готовиться…
— Да мы ещё.
— «Да мы ещё», -перебесил дед. — Да мы ещё покуралесим с тобой и с гвоздиками***, насколь здоровья хватит.
Однако уже стучали мне…
— Что? Сердце?
— Та не, Сашка…
Душа на волю просится…

Это было где-то за год до его смерти

р.s. вот это его «душа на волю просится» выстегнуло меня дня на четыре…
пока пуншику не испили вдругорядь вместях)