В заброшенных, вне памяти, мирах
остались соль обид, печаль потерь.
Но было всё понятно. А теперь
для ясности и простоты и места нет.
И смысл утерян, будто жизнь — что
собеседник с неоткрытыми глазами.
Мы, может, виноваты всё же сами,
что так с готовностью ударов ждём в судьбе,
что-то, что нам печаль родит, мы полностью
нигде не брали — лишь в себе…
Печальных буден — сто.
Ещё удар — и нету дна печали.
Теперь мы захотим уже едва ли
взглянуть сквозь розовые линзы на ничто.