Далече приют бездверный.
Высоконько. Свет. Уют.
И реки текут и время
Туда. Жаль, что там не пьют.
Чем выше, тем звонче, тронь лишь,
Тем явственней мысль — в раю.
Но всё же туда не хочешь,
Пусть ангелы так поют.
…
Она, не всмотревшись в небо —
Тоску-бирюзу души,
Не плачет, не просит — мне бы
Как в сказке — не детской — жизнь…
Такую, чтоб сердце в трепет…
Такую, чтоб трепет в шторм…
Такую, на целом свете,
Единственной — из оторв.
И крылья. И платье ало.
И годы весна, весна,
Которой безумно мало,
К тому же в груди тесна.
…
Но… где-то… посередине,
Где стены и пол — бетон.
И короток день, но длинен,
И слишком обыден сон.
Скупая мечты — дешевле,
Несет на себе, молясь.
Пространство своё лелеет
И всё, что зовётся — связь.
Мир твердой рукой предсказан,
В тетрадке — вопрос-ответ.
И этим вполне обласкан,
Накормлен, обут, одет.
…
Но… вот уж платок на плечи
Накинут. Во всём — покой.
Всё ближе приют всевечный,
Всё чаще — Ну, бог с тобой!
Недавно ещё взрастало,
Взрывалось, неслось, влекло
Лимонно, синё, кроваво…
Печально, смешно, легко…
Она не смотрела в небо
В немыслимых облаках…
Она не витала где-то
С улыбкою на губах…
Она не стонала — мне бы
На тысячу лет — люблю…
Она не была нелепой…
А просто рвалась на юг.