Только на исходе ледостава с девичьей печалью безответной...

Только на исходе ледостава
с девичьей печалью безответной
выдохнула осень: «Горислава…»;
и сдалась расхристанному ветру.

Затаилась, раненная мыслью
непременно - рано или поздно -
отомстить за сорванные листья,
по земле разметанные гнезда…

Будут ночи долгими и злыми.
Будет сердце гулким и тревожным.
А потом в груди толкнется имя -
ни забыть, ни вспомнить невозможно.

В пустоте оконного проема
за спиной двойного перекрестья
замерцает сталью вороненой
вынутый из ножен полумесяц.

И тогда, от ужаса немая,
вдруг озябнешь ты в квартире душной,
в оторопи знобкой поднимая
голову от наспанной подушки.