Пока он безмолвно думал,
Под люстрой стоял табурет,
Во сне пребывало дуло
В коричневой кобуре,
Закат вышивал одеяло
Кровавой морской волны,
И все еще не влияло
Снотворное для больных.
На полке покоилась бритва,
А газ не въедался в мозг,
Над бездной кубов и литров
Вздымался безлюдный мост,
По рельсам считало метры
Стучащее колесо,
И каждый из тех предметов
Он ставил на чашу весов.
Ускорились лейкоциты
В крови, потому что здесь
Он способам суицида
Жизнь ставил в противовес.