Чудище было обло, огромно,
Озорно, стозевно и лайяй.
Оно на север гнало вагоны
Наперерез птичьим стаям.
Гнало вагон за вагоном подряд
В колымский ад ледяной.
И каждый был у него виноват
Глухой, необъятной виной.
И мерно лязгали зубы -ножи.
И каждый был обречён.
И каждый был тем виноват, что жив.
И что не умер ещё.
Тайга отворяла свой грозный лик
И пар застывал во рту.
Сверкал под луной часового штык,
Пропарывая темноту.
Стонала в беге вагонная ось.
Скрипел на ходу засов.
И целую ночь за нами гналось
Созвездие Гончих Псов.
А жизнь текла как этот состав,
Оставив нам только сны.
И колыхалась тенью Христа,
«Распятого же за ны».
Назад убегал навсегда материк,
А холод был яр и лют.
Рыданьем звучал паровозный крик
По тем, которых не ждут.
И в белом безмолвии стыла земля,
А челюсти била дрожь.
И растекалась по мёртвым полям
По нашему следу ложь.
Она заползала за каждый порог,
Клубилась за каждой стеной.
И слово было уже не Бог,
А дьяволом было оно
И умирало зерно в борозде
Под жалящий вой свинца.
И ложь проникала в уши людей,
В их души и их сердца.
И целую вечность над головой
Чудовищный призрак плыл.
И клёкот его, и хохот его,
И шорох совиных крыл.
И даже память тускнела о нас
В безмерной и вязкой дали.
И гирей падали день и час,
Когда мы во тьму ушли,
В которой самая суть вещей
Едва проступала в золе
Вопросом: а жили ли мы вообще
Когда-либо на Земле?
И то, что пело и то, что цвело,
Что собрано было по крохам,
Бурьяном и сорной травой поросло,
Крапивой и чертополохом.
Пусть даже завтра весна и придёт,
Взаправду, не только в сны,
Ничто уже более не всколыхнёт
Беспамятства этой страны.
Страны, где пепла Клааса набат
В сердцах равнодушных замер.
И дай же им, Господи, не узнать
Того, что случилось с нами.