Тишина разлилась. Во тьме
очертаний не различить.
Лишь в окне догорает медь,
о гардину сломав лучи.

Мысль о том, что все хорошо
застревает в прошедшем дне,
превращается в порошок,
оседает во мне на дне.

Но пока она есть, пока
заведен ее механизм,
кровь пульсирует у виска,
гравитация тянет вниз.

Оттого и часы идут,
зашивая пространства шов,
оттого не гореть в аду
получается хорошо.

Геометрия ночи - круг,
поглощающий пустоту,
из которой, созрев к утру,
вырастает зевок во рту,

чтобы в медной гореть заре,
чтобы миром цветным стоять,
чтобы новою жизнью зреть
в очертаниях бытия.