Геннадий Гладков и поэт Юлий Ким работали над саундтреками к фильмам Марка Захарова «12 стульев» и «Обыкновенное чудо». В 1980-е годы сотрудничество этой троицы продолжилось. Были сняты ещё три фильма: «Дом, который построил Свифт» (1983), «Формула любви» (1984) и «Убить дракона» (1988).

Геннадий Гладков:

«Загадкой для меня остается музыка к фильму „Дом, который построил Свифт“. Словами не могу объяснить, но есть там что-то таинственное».

Роль Захарова в создании саундтреков была не менее важной, чем роль поэта и композитора. Режиссёр не только формулировал концепцию и задачу, но и постоянно контролировал творческий процесс. Например, следил за тем, чтобы Гладкова не слишком заносило в академические изыски. «В театре и кино нужна «горячая простота», - требовал режиссёр от композитора.

Геннадий Гладков:

«Помните эпизод в „Обыкновенном чуде“, когда Медведь вот-вот поцелует Принцессу, а Охотник, нацелив ружье, ждет этой секунды и плачет. Я там что-то навертел для флейты. Захаров сказал: „Старик, это очень красиво, но ты это отдай в консерваторию, а здесь нужна музыка, которую мы уже слышали в нашей картине“. И я переписал так, как он просил. Потом сказал ему: „Но ты и меня пойми. Любой композитор хочет, чтобы цветисто было“. Он сказал: „Не надо цветисто“. И оказался прав».
Более того - Захаров предпочитал непосредственно контролировать процесс создания песен. Гладков со вздохом вспоминал, что режиссёр частенько заявлялся с магнитофоном и заставлял сочинять в его присутствии. Геннадий Гладков: «Он говорил: „Когда ты работаешь без меня, из тебя консерватория прёт, а со мной тебе некогда об этом думать, и поэтому музыка живая получается, без неуместного здесь академизма“». Наиболее ярко этот принцип проявился во время создания музыки для комедии «Формула любви».

Надо сказать, что собственно песен в фильме было немного. Сначала их вообще планировалось лишь две - зловещий речитатив «Вытягивайте золото» и любовный романс «О, как же я люблю вас, прекрасное созданье».

Третья песня родилась совершенно спонтанно, в порыве импровизации. Случилось так, что актёры Александр Абдулов и Семён Фарада захотели, чтобы и у их героев, слуг графа Каллиостро - Жакоба и Маргадона, была своя песня. Написать её нужно было срочно, а Кима в это время в Москве не было. Поэтому когда Захаров попросил Гладкова по-быстрому сочинить что-то в духе неаполитанского романса, тот пришёл в замешательство. Но длилось оно всего несколько секунд.

Марк Захаров:

«Я помню - это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова».
Геннадий Гладков:

«А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“. Ну и стал на эту тему сочинять музыку. Захаров покатывался от смеха».
Абракадабра, сложенная из разных итальянских слов, так понравилась режиссёру, что он решил ничего не менять. Разве что знакомая студентка с факультета иняза помогла доработать отдельные строчки, чтобы они между собой рифмовались.

В то время все официальные произведения искусства надо было «литовать» (т.е. получать разрешение) на худсовете. Когда создатели «Формулы любви» представили текст со строчками «марэ, бэлла донна э ун бэль канцонэ…», от них тут же потребовали перевод. Когда же поняли, что это просто набор слов, то определили композицию как «Народную неаполитанскую песню», а авторство записали так: «Слова Гладкова и народные».

Народ Неаполя очень бы удивился. Ведь для них текст песни звучал бы так:

Море, красивая женщина
и прекрасная песня.
Ты знаешь, что я люблю тебя, люблю всегда.
Красивая женщина, море,
верить, петь.
Дай мне мгновение,
что мне больше нравится.
Одно. одно, одно мгновение
Одно. одно, одно чувство
Одна. одна, одна любезность
Одно. одно, одно таинство.

Впрочем, в фильме Жакоб объясняет Машеньке этот текст по-своему:

«В этой песне поется о прекрасной итальянской девушке. Однажды её возлюбленный уплыл в море и не вернулся. Она долго плакала, потом сняла с себя все и вошла в бурное море. И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли».

Так как песня писалась в последний момент, имя Гладкова как автора текста не успели вставить в титры.

Юлий Ким:

«Когда картина вышла на экраны телевизоров, меня все стали поздравлять с таким прекрасным итальянским романсом. И каждый раз приходилось от авторства отказываться. С сожалением, конечно, это ведь самый лучший номер в фильме».
Наверное, ни в одном из фильмов Гладков не представал в стольких ипостасях, как в «Формуле любви». Он выступил композитором, поэтом и даже актёром - сыграл маленькую роль слуги Федяшевых, который за весь фильм произносит лишь одну фразу (когда глядит на изваяние): «С кого ж такую лепили?»

Кроме этого, композитору пришлось ещё и запеть… Дело в том, что ни Абдулов, ни Фарада до этого момента свои певческие способности никогда не проявляли, поэтому запись давалась им нелегко.

Семён Фарада:

«Первый раз мы спели - они попадали. Второй раз - попадали… Мы сняли наушники, пришли к ним и говорим: „Если вы так издеваетесь над нами, возьмите вокалистов. Не надо так реагировать, мы же всё видим“. И Гладков очень точно сказал: „Как вы не понимаете? Каждый ваш вокальный прокол - это победа“».
Тем не менее с вокалом Фарады что-то застопорилось, и Гладкову пришлось самому петь свою песенку высоким «идиотским» голосом.

«Формула любви» имела огромный успех у зрителей, а «неаполитанская песня» и вовсе попала в жилу - как раз в то время итальянская эстрада пользовалась в СССР бешеной популярностью.

В 1986 году в передаче «Утренняя почта» дуэт Абдулова и Фарады выступил снова - в сценке-пародии на фестиваль в Сан-Ремо. Они исполнили очередную псевдоитальянскую песенку, включив в неё и припев «Уно моменто».

Александр Абдулов:

«Я получал огромное количество писем с просьбой переписать слова, выслать ноты - на полном серьёзе… Из воинской части получил письмо, и с ужасом представил, как они ходят на плацу и поют „Уно уно уно…“».
Геннадий Гладков:

«Ну, вот пошутили, а теперь народ требует иногда… „Хор имени Шнитке исполняет песню Геннадия Гладкова „Уно моменто“!“. Это можно было свалиться… Они действительно попросили у меня разрешения на Новогоднем концерте спеть хоровую аранжировку этой вот вещи. Смешно конечно! …Когда сочинял эти, скажем прямо, дурацкие строчки, даже мысли не допускал, что кто-нибудь вспомнит их хотя бы через год. …Иногда такое в жизни случается: то, что не воспринимаешь всерьез, делаешь, не придавая большого значения и почти не затрачивая сил, вдруг приносит звонкие результаты. Наверное, подобным образом и надо работать в лёгком жанре».