Ты так меня любила, боже мой,
варила борщ, романсы пела Глинки…
Следила за собой, ждала домой,
сдувала, так сказать, с меня пылинки,
мою лапшу хранила на ушах,
совсем забыв о статусе богини…
А я, как басурманский падишах,
роскошно возлежал на паланкине
твоей любви. Но сам я - не любил.
Скорее, был ленив и сердоболен…
А время шло. Густел прибрежный ил.
Стенал в твоих колонках Дитер Болен.
И вот однажды в день, когда дожди
в клён за окошком колотили жёлтый,
сказать ты захотела: «Уходи!»,
но получилось всё-таки: «Пошёл ты!..».
И я пошёл. Без чести, без наград,
ненужностью своей смертельно ранен…
Так, помню, уходил от барских врат,
ссутулившись, некрасовский крестьянин.
И - пресеклось движение планет,
и сердца стук был словно лязг металла…

Увы, для мужика страшнее нет,
чем взять да наебнуться с пьедестала.