К семнадцати день выгибается по-кошачьи

К семнадцати день выгибается по-кошачьи,
жмурится щёлками полуразбуженных фонарей,
катит остаток рабочего времени, словно мячик,
гонит его к порогу - скорей, скорей!

В сумку летят вселенные и отчёты,
флешка с молчальными письмами, блеск для губ.
«Молнией» резко вжикнув, припомнишь что-то,
но снова «что-то» рассеется на бегу.

Сумрачный город растоптанных остановок,
чрево железного зверя, нечуткий свет,
взгляд незнакомца тягуч и прилипчив, словно
он - шерстяная нитка, а ты - вельвет.

Отгородившись хрупкой стеной молчанья,
ты проживаешь долгие полчаса,
остро мечтая о пледе и кружке чая -
как о самой возможности помечтать.

… Там, за порогом, гуляют единороги -
мерно дыхание жизни, круглы бока.
Определённо, к ним кто-то приставлен богом,
и до эдемского змея - века, века…

В сумке вселенные полнятся светлячково,
в письмах намоленных шепчутся мотыльки.

Вжикает «молния» - и вылетает слово
в город потёртых улиц и хмурой зги.

Copyright: Ирина Валерина, 2011