Деревенские не знали про неё ничего: откуда появилась той весной в таёжной глуши с нашим соседом дядей Колей Питерским - вором-рецидивистом; откуда у этой прекрасной молодой женщины с несравненной походкой леди великолепное знание французского и английского; какие горькие странички судьбы скрывает за загадочной улыбкой - всё оставалось тайной. О себе она не откровенничала и от вопросов, касающихся личной жизни виртуозно уходила.

Наша семья, вероятно, приезжей пришлась по душе. Трое младших братьев и я, десятилетняя девчонка, не обращая внимания на предостережения бдительной бабушки, липли к ней, как к родной. Не имея собственных детей, она каким-то особым чутьём находила с нами общий язык.

Дядя Коля тяжело болел. Сидя долгими летними вечерами на скамейке у палисадника, мужчина не в силах был даже отгонять надоедливых комаров. На играющую детвору мог глядеть часами, не проронив ни слова, лишь изредка улыбаясь. В те мгновения мы замечали у него полный рот золотых зубов, что являлось для детворы темой особой, интригующей.

- Из эвакуированных он, - помню, рассказывала бабушка про него. - Из Ленинграда. Шура, его мать, не захотела возвращаться после войны к себе. Привыкла к местным - к нам башкирам, приняла наш образ жизни. Да и куда ей? Хворая уже была. А его, Николая, бес смолоду попутал: то сидел, то пропадал не знамо где. Сёстры же, все трое, после дестилетки обосновались у себя в родном городе.

Екатерина Алексеевна, так звали нашу новую соседку, очень хорошо пела. Позже, в студенческие годы я для себя выяснила: у женщины был идеально поставленный специалистом голос. А как играла на нашем стареньком аккордеоне! Перед самой кончиной дяди Коли, за день или два до этого, устроила у нас дома целый концерт. Будто предчувствовала: провожала его своеобразно в последний путь.

Лил тогда за окнами дождь. Вечно занятая, рано осунувшаяся от вдовьей ноши моя мама, а также бабушка засуетились перед супружеской парой - наспех организовали скромный стол. За бутылкой вишневой наливки на четверых взрослых при незамысловатых закусках прошёл музыкальный вечер. Было подано самое неожиданное для меня песенное ассорти - я впервые узнала тогда про Эдит Пиаф и Владимира Высоцкого, про «Битлз».

Отслужив сорок дней после похорон Николая Трофимовича, тётя Катя уехала.

Усадьба их опустела. Формально имущество принадлежало наследницам, сёстрам дяди Коли. Спустя годы, после института приехав в первый свой заслуженный отпуск, я с ужасом увидела, что дом сгорел. Зияли страшным оскалом остатки шифера на чудом оставшейся крыше, обуглившиеся стены пугали, а не манили к себе, как тогда в детстве.

Про дальнейшую судьбу тёти Кати я узнала совершенно случайно. Чета военных пенсионеров-медиков, соседи по купе, возвращающиеся с Урала в Черноземье, оказались приятными собеседниками. К великому удивлению Ольга Васильевна, так представилась моя новая знакомая, была родом из тех же мест, что и я. Подъезжая уже к Белгороду, рассказала она про удивительную женщину, которую похоронили на днях у неё на малой родине.

- Я прошла через многое, но подобным не сталкивалась нигде. Не приходилось, - начала она, заранее заинтриговав меня. - Муж её, мой дядя, был в таком состоянии! Пришлось его силой, в полном смысле слова, вызволить из могилы. Не давал жену похоронить. А как он кричал! Это был рык раненого зверя. До сих пор у меня в ушах его слова: «Ты мне подарила пять лет счастья! Где же ты, моя Катя, бродила так долго, не нашла меня раньше?»

По ходу рассказа я догадалась, о ком идёт речь, и уже не только слушала, но и задавала вопросы.

Выходит, Екатерина Алексеевна в тот посёлок попала после освобождения из женской колонии. Срок в два года ей дали после смерти пьяного дебошира - соседа по коммуналке, которого оглушила чем-то тяжёлым, спасая его пасынка от охотничьего ножа.

К моменту выхода на свободу у неё не оказалось ни комнаты в той злополучной коммуналке, ни какой-либо недвижимости. Да и удивляться в те девяностые, проклятые многими, таким вещам не приходилось. Выходит, ехала в «никуда».

В автобусе (видно, судьба!) она познакомилась с сестрой моей собеседницы, которая, услышав о её безвыходном положении, не раздумывая, предложила сойти вместе. У дома вдовствующего военного в отставке Александра Павловича, их дяди, женщина просто направила тётю Катю, прокомментировав, что она женщина умная, сама найдёт способ объясниться.

Как прошло знакомство, остаётся только догадываться: пять лет прожили они душа в душу! Такой же загадочной оставалась Екатерина Алексеевна для окружающих и на новом месте жительства.

Умерла во сне. Прилегла отдохнуть и ушла из этого мира, со свойственной только ей улыбкой на лице.

- Оказывается, она всю жизнь страдала эпилепсией, - сообщила моя попутчица прощаясь. - Её мать кержачка, каким-то образом вырвавшись с семилетней Катей из староверского посёлка, сумела дать дочери блестящую подготовку по иностранным языкам, по музыке, но не в силах была помочь в её страшной болезни. Осиротела Екатерина в пятнадцать лет, оставшись без поддержки. Дядя мой признался: за пять лет болезнь ни разу не дала о себе знать. Вообще-то, с возрастом у многих этот недуг зачастую проходит.

Господи! Как же я была глупа тогда, в детстве! Глупа и недогадлива! Обижалась, тщетно приглашая её в тайгу за малиной, за грибами. А она, видимо, просто боялась напугать меня, маленькую, возможным приступом. Жила, отказывая себе во многом.

Помню суматоху в их доме ещё при дяде Коле. Любопытным соседям мама объяснила болезненное состояние хозяйки обыкновенным отравлением грибами.

При очередной поездке в родные края уже в наши дни я не удержалась, доехала с братом на последнее пристанище моего кумира детства - в посёлок в соседнем районе. Тройка старшеклассников у школы с охотой согласилась показать нам могилу Екатерины Алексеевны.

- У Романовых добротный памятник, - сообщил самый бойкий из парнишек, представившись Ваней. - Прошлой осенью установили. Приезжала семья с двумя детьми. Мужчина оставил моей маме кучу денег, попросил каждый раз двадцать первого апреля, в день рождения Екатерины Алексеевны, принести на могилы цветы. На случай, если не смогут приехать - в данный момент живут и работают по контракту за рубежом. Признался: сам обязан ей жизнью!

Возложив на холодный гранит букет чайных роз, я включила на мобильном телефоне музыку. Тихо зазвучала «Падам … Падам …» Эдит Пиаф. Ребята притихли.

Тётя Катя, Королева моего детства, глядела на нас с надгробной фотографии с той же неповторимой улыбкой, слегка прислонившись к седому полковнику в лётной форме. «Романовы: Екатерина Алексеевна и Александр Павлович». - Супруги были похоронены с разницей всего в десять дней…

- Мама с папой говорят, что они полные тёзки ранее царствовавших особ, а она ещё и родилась в один день с Екатериной Великой.

Я молча кивнула Ване, стараясь скрыть комок в горле от нахлынувших воспоминаний.

- И в один день с Елизаветой Второй, ныне здравствующей королевой Великобритании, - добавил брат.

Царствия вам Небесного, Романовы! Пять лет счастья, настоящего земного счастья! Я рада, что судьба подарила вам эти пять лет. Покоя вам!