Июль, жара. В автобусе, катящем в санаторий «Загорье», невозможная духота. Чуть прохладней тем счастливчикам, которые сидят под вентиляционными люками. Но не всем нравятся сквозняки. Вот со своего места привстал худенький старичок и с силой захлопнул люк: «Не хватало, чтобы я еще простыл здесь!».
Сразу становится как в бане. Тогда со своего места привстает другой, полненький такой дедок. Он толкает тростью люк вверх, и в салон врывается струя прохладного воздуха.
- Ты чего фулюганишь? - фальцетом кричит худенький старичок и, вскочив с места, опять захлопывает люк. - Говорю же, я больной, нельзя мне быть под сквозняком!
- А я здоровый, да? - багровеет толстячок. - У меня астма!
Осоловело дремавшие пассажиры оживают в предвкушении назревающего скандала. И он не заставил себя долго ждать. Толстенький дедок повторяет манипуляцию с тростью, и в салоне снова становится свежо.
- Да я тебя… Да я ветеран труда! У меня льготы! - почти визжит худой дедок и вновь тянется крючковатыми пальцами к люку.
- К-куда? - сипит толстячок и загнутой рукоятью своей трости перехватывает руку оппонента. - Это еще надо посмотреть, чьи галифе ширше!
Деды уже выбрались со своих мест и вот-вот схватятся врукопашную.
- А ну по местам! - гаркнул кто-то оглушительным басом. В проход вышло третье действующее лицо. Это оказалась кряжистая, как баобаб, тетка лет шестидесяти-шестидесяти пяти. - Я кому сказала: сесть! Иначе применю силу. Чтобы было понятно, разъясняю: я тоже ветеран. Бывшая санитарка психиатрической больницы!
И деды покорно вернулись на свои места.
- Ух ты, аж мороз по коже! - уважительно сказал худенький.
- А меня дак в жар бросило, - поддакнул толстячок. - Какая женщина! Извините, голубушка, а вы тоже в санаторий едете? А как вас зовут?
И всю оставшуюся дорогу деды, забыв про возраст и свои болячки, напропалую флиртовали с попутчицей. По ее же команде они периодически закрывали и открывали вентиляционный люк - чтобы никому не было обидно. И в санаторий приехали друзьями.