Всё приняло в оправе круглой
нелицемерное стекло:
ресницы, слепленные вьюгой,
волос намокшее крыло,

прозрачное свеченье кожи,
лица изменчивый овал,
глаза счастливые… всё то же,
что только что ты целовал.

И с жадностью неутолимой,
признательности не тая,
любуюсь я твоей любимой…
И странно мне, что это… я.