… Я не знаю вообще ни одной [научно-фантастической] книги, где бы речь шла не о сегодняшнем. Потому что, в конечном счете, о будущем можно говорить, только оценивая скрытое до поры до времени сегодняшнее. Что же касается романа Лема, то я полагаю, что это лучшее из его произведений. У нас [в фильме] кое-что изменилось. У Лема совершенно нет Земли, у него совершенно иначе решен финал… Правда, мы постарались в своем финале выразить мысль, которую имел в виду Лем. У него там - человек, вставший на какую-то новую моральную ступень, решив в своей душе некий познавательный феномен, но именно потому, что он человек, он не теряет надежды… Мы же сделали финал, в котором Океан исторгает из себя новые трансформации, в основе которых - феномен того, как становятся человеком, - а именно мечту Кельвина: возвращение в свой дом. Для нас это было очень важно, потому что Земля - это наша родина, мы уже имеем сейчас право говорить, что нашей родиной является вся Земля. И мы не имеем права даже подумать о том, что можем освободиться от самых простых человеческих «вещей»: от любви, от деревьев, от воды…, то есть - от той Земли, которую мы обязаны нести в себе и сохранить во что бы то ни стало. В определенном смысле, в отличие от Лема, нам хотелось не столько посмотреть на космос, сколько из космоса на Землю. То есть, преодолев какой-то новый рубеж, взглянуть опять на самое начало - в духовном и моральном, нравственном аспекте …

…Мнения зрителей я еще не знаю: картина идет только две недели в Москве, и дальше будет видно… Но вопросы были - и от близких моих друзей, и в прессе. В Москве мне сказали такую вещь: «Не кажется ли вам, что вы здесь выражаете агностицистские концепции, концепции невозможности познать мир?» Я говорю: «А в чём это выражается?» - «Ну, как же: вот человек полетел на другую планету, но он о ней ничего не узнал». - Я отвечаю: «В этом-то и все дело, дело в том, что он узнал себя - разве он ничего не узнал?.. Даже в физике существовали проблемы, которые висели в воздухе лет по двести без возможности решения, - это не значит, что они не будут никогда решены». - «Хорошо, но почему же вы взяли именно вот этот момент?» - «А оттого, что нас интересовал не момент открытия, а проблема напряжения человека в процессе познания». Это так же, как в свое время меня спрашивали про Рублева, почему он [у меня] никогда не пишет - ну, не видно! Разве это художник? И я, отвечая на этот вопрос, вспоминал такой… ну, что ли, анекдот короткий. Художник стоит у окна и уже несколько часов смотрит во двор или на улицу. А жена его спрашивает: «Когда ты будешь работать?» - «Оставь меня в покое, я работаю». Так что нас скорее волновало то, что происходит в человеке, в процессе, - а когда всё откроется, когда всё станет ясно, тогда это будет проблема совсем другого рода. Проблема пожинания лавров, проблема снимания пенок, - а нам важен был процесс преодоления. …
…А Кельвин просто не способен отнестись к этой проблеме как к чуждой ему самому. Он отлично понимает, что Хари - это… недоразумение. Но он отлично понимает [и то], что она - результат его душевной слабости. И поэтому не может отделить себя от нее. Поэтому там есть такой разговор - о том, что экспериментировать на этих существах все равно, что отрезать у себя руку или ногу… И в моральном смысле тоже. Но по мере того, как они общаются, происходит другое, чего не ожидает сам Крис. Из этой «схемы» Хари - от общения с ним - превращается в человека. Она одушевляется в результате этого чувства любви. И уже тогда, когда она совершенно становится человеком, вот тогда-то он и понимает, что совершил еще раз ту же самую ошибку, которая произошла с ним десять лет тому назад. Но уже поздно, она уже стала человеком. И тут опять-таки побеждает любовь. Хари второй раз кончает самоубийством - и тем самым спасает Криса. Всё, что происходит между Хари и героем, сама ситуация их отношений - всё это заложено в герое. И тем не менее, именно Крис - из всех этих трех - поступает наиболее последовательно по-человечески. То есть он не может отделить от себя вот это существо, потому что у него очень сильно чувство вины и такое понятие, как совесть, и понимание того, что он к этому имеет прямое отношение. И именно поэтому он болезненнее всех переживает свою драму, и это не драма, а трагедия, потому что в этой ситуации выхода не существует. Проблема неразрешима, возможна только реакция героя на эту ситуацию. От того, как на себе испытывает человек этот шок, - и проверяется степень нравственной, духовной глубины этого человека. Он мог бы уйти от этой проблемы, но это было бы очень жестоко. Это было бы поражение… А на мой взгляд, человек здесь выигрывает - тем, что остается человеком в нечеловеческой ситуации.

Это не связано с характером, это связано с виной человека, это проблема совести, а не просто столкновение с собственным характером. Солярис как бы материализует самое гнусное, что было в этих людях, как бы придвигает к ним зеркало, и они вынуждены посмотреть на себя… ну, так сказать, без всяких возможных [уклонений] от этой встречи… Как говорит Снаут, это могло быть просто мыслью дурной, которая могла материализоваться. Он говорит: тебе-то хорошо, ты-то всего-навсего имеешь дело со своей женой. Ну, хорошо, - а если то, с чем ты сталкиваешься, ты никогда и не видел, не был знаком, а просто мелькнуло в сознании, подумал в минуту помрачения душевного? Что тогда? Проблема «Хари-Крис» взята в каком-то достаточно облагороженном смысле и виде. Это всё могло быть значительно страшнее, в натуральном смысле слова…
…Сказать о том, [в чем состоит] главная идея фильма, нельзя - потому что, честно говоря, здесь несколько тем, несколько мотивов. Какой из них главный, сказать трудно. Для меня важно другое - причем, может быть, даже не самое главное. То, что нам ни в коем случае нельзя обесценить, потерять элементарное наше чувство, которое кажется нам элементарным, но которое человечество испытывает века и века. Это ощущение преемственности - и желание все-таки соизмерять свои желания со своими чувствами. И что для меня важно - это взгляд из космоса на Землю. Вот это самое главное: чтобы человек был человеком, чтобы он сохранил чувство собственного достоинства, чтобы его ничто не сломило, чтобы он не предпочел материальное духовному, чтобы он не захотел…©