…Да заснешь ты, наконец? А, сказку хочешь! Да я уж тебе все их пересказал! Ладно, сам попробую сочинить. Ну вот, значит, берет Герасим персидскую княжну и бросает ее за борт. А та и вынырнула обратно, с Мумой в руках, утопленной Герасимом давеча. А в зубах у Мумы - Золотая Рыбка.
Вытянул их в лодку Герасим, сидит, крестится. На ту беду мимо Емеля проезжал на своей печи.
- Эй! - кричит. - Герасим! Ты чего там словил?
А к Герасиму от великого изумления ненадолго вернулся дар речи
- Что поймал, то поймал, - отвечает он Емеле. - Ехай дальше, сам разберусь.
- А то смотри, - почесал Емеля под мышкой. - У меня печка как раз раскочегарена. Могли б ушицы сварганить. Да и бабе твоей не мешает просохнуть.
- Сам ты баба! - оскорбилась дива персидских кровей. - Я, если хочешь знать, княжна!
- Это правда? - спросил Емеля Герасима.
- Ну… - сказал Герасим, успокоившийся и оттого обратно ставший немым.
-Что-то непохожа, - усомнился Емеля.
- Это у меня просто всю косметику смыло, - пожаловалась княжна. - Видел бы ты меня раньше!
- А как ты оказалась у Герасима? - пытает ее дальше Емеля.- Это же вроде совсем из другой оперы.
- Да, понимаешь, Разин-то, Степан - он мимо усадьбы барыни проезжал со своими казаками. С похмелья был, так на самогон меня у Герасима и променял, пьянь эдакая! - пожаловалась персиянка. - Барыня же, как увидела меня, приревновала к Герасиму и велела утопить. А этот немой - под козырек, ему же не привыкать! Камень мне на шею, и в воду. Изверг!
-Н-ну, -н-ну! - смущенно промычал Герасим, поглаживая Муму по мокрой дрожащей спинке.
- А как же ты выплыла, с камнем-то на шее? - удивляется Емеля. - И почему собачонка эта живая? По книжке-то этого, как его… Тургенева, этот немтырь к ней ведь тоже камень привязал.
- А я не сама! Это Золотая Рыбка! Запуталась в моих юбках и взмолилась, чтобы я ее отпустила, - весело говорит княжна. - Уже два моих желания выполнила. Я на дне вот эту собачку нашла и попросила ее оживить, а меня - научить, наконец, плавать.
- Так это получается, что у тебя теперь всего одно желание осталось? - спрашивает Емеля.
- Точно так! - наконец вмешалась Золотая Рыбка. - И давай-ка, красавица, загадывай его поскорее, да выпускай меня, а то я задыхаться начинаю.
- Да брось ты ее, - сказал Емеля. Он уже влюбился в княжну. - И перебирайся ко мне на печь. У меня тут хорошо! Тепло, пироги вон доходят. Слышь, Герасим у тебя совесть еще осталась?
- Нн-у, - растроганно промычал Герасим, сморкаясь и утирая слезы.
- Тогда греби к берегу.
Герасим взялся за весла. Княжна в это время что-то прошептала Золотой Рыбке и отпустила ее в воду.
- Вот, красавица, грейся давай, да ешь пирожок. Он скусный, с капустой, - ласково сказал Емеля, уступая княжне лучшее место на своей печи. - И ты, Мума, устраивайся поудобнее. Нечего тебе больше у Герасима делать. Он ведь неадекватный, от него всего ожидать можно. А с тобой, княжна, мы поедем, куда только велишь. Теперь я буду исполнять все твои желания, уж очень шибко ты мне глянулась. Кстати, что это ты там нашептала Рыбке?
- Так, пустячок один, - ответила с набитым ртом счастливая персидская княжна. - Чтобы Степке Разину, этому изменщику и душегубу, не сносить головы.
…Ну вот, заснул, наконец, мой внучек. Пойду-ка я, запишу эту сказочку, да другую сочиню для следующего раза. Глядишь, так и стану писателем на старости лет!