Выдох. Воздух - собачье пойло.
Не вернувшихся с поля боя
Похоронят. Волчицей вою
В безымянном сыром бору.
А писатель Василий Пупкин,
Перебравший вчера самбуки,
Вспоминает с похмелья буквы -
Новоявленный Юний Брут.

Что такого? Подкрался с тыла -
Так легко, будто сдал бутылки.
Инфантильно-брутальный дылда,
Гениальный - как все никто.
И война для него - источник
Вдохновения. Между строчек
Проступает знакомый почерк
Жеребца… Нет - коня в пальто.

Он вкушает клубничный йогурт,
Увлекается агни-йогой,
Наряжает в сочельник ёлку -
Вдруг зачтётся когда-нибудь.
Весь такой из себя профессор
На досуге кропает пьесы,
Озабоченный «лишним» весом
Беспартийцев, прошедших Путь.

Горше яда - такое утро.
Сам Создатель уснул за пультом -
И осталась культя от культа,
Но едва ли фантомна боль.
Это миссия для Мессии.
Это месиво для мессира.
И уже не уйти красиво -
Исключительно на убой.