призадумались тугодумы
заповедных густых лесов,
а сахары и каракумы
отмеряют на жизнь песок.

иссыхают моря и реки,
задыхаются города,
и на волнах идут помехи
в безымянное навсегда.

время топчется где-то с краю,
за которым остался бог,
человечество прогорает,
как погрязший в игре игрок.

неужели за мглой лесистой,
за туманом последних вод
мы не сможем переключиться
на какой-то иной исход?