Стекает полночь в зябкие ладони,
прохлада освежает мрачный дом,
я пью коньяк, передо мной в короне
скелет из шкафа в зареве ночном…

и не одна уж выпита рюмаха
и весь я скрючен, я уже под ним,
а он всё пляшет, бьёт пониже паха,
и он уже не раб, а господин…