Это полная достаточность слов и сердца.
Это - память, выделяющая из массы.

Никакая деталь не способна во мне стереться, потому со мной восхитительно и опасно.
Я обычная - женщина, птица или лисица - это прочие наделяют какой-то силой.
Кто угодно пребудет волен освободиться - я ни разу их оставаться не попросила.
И ни разу не попрошу никого остаться: слишком дорог порыв, добровольность чужих желаний.
Мы - дороги, степные травы, разлука станций. Мы - прощение тем, что погасли и отпылали.

Это - полная достаточность. Память - завязь, из которой потом распускается кто-то нужный.

И никто из нее так просто не исчезает.

Остальным - светлый выбор. Декабрь, в котором вьюжно.

,.
А до лета полжизни, ступенчатой, поездной,
простучавшей шагами, колесами - всё не в такт.

Замолчи в моем сердце и молча побудь со мной. Даже в этом молчании быть в нем не перестань.
А до лета - декабрь, две затяжки, морозный дым. Чей-то ломаный смех, чей-то памятный поцелуй.
Истлевающий снег, рана рваная борозды, в этом рыхлом снегу уходящая черным вглубь.

Покажи мне меня в этих письмах и новостях - ежедневных зароках: меня в тебе до краев.
А до лета - пустяк, костяные слова хрустят, измельчаются в пыль - так нам проще молчать вдвоем.
А до лета - кино, титры рвутся в последний кадр. Дрогнет рябью экран, потемнеет совсем экран.

А потом будет жизнь, где я сплю на твоих руках.

И ты куришь, решив не будить меня до утра.