Ветры спать ушли - с золотой зарей,
Ночь подходит - каменною горой,
И с своей княжною из жарких стран
Отдыхает бешеный атаман.
Молодые плечи в охапку сгреб,
Да заслушался, запрокинув лоб,
Как гремит над жарким его шатром -
Соловьиный гром.
А над Волгой - ночь,
А над Волгой - сон.
Расстелили ковры узорные,
И возлег на них атаман с княжной
Персиянкою - Брови Черные.
И не видно звезд, и не слышно волн,
Только весла да темь кромешная!
И уносит в ночь атаманов челн
Персиянскую душу грешную.
…
И услышала
Ночь - такую речь:
- Аль не хочешь, что ль,
Потеснее лечь?
Ты меж наших баб -
Что жемчужинка!
Аль уж страшен так?
Я твой вечный раб,
Персияночка!
Полоняночка!
А она - брови насупила,
Брови длинные.
А она - очи потупила
Персиянские.
И из уст ее -
Только вздох один:
- Джаль-Эддин!
…
А над Волгой - заря румяная,
А над Волгой - рай.
И грохочет ватага пьяная:
- Атаман, вставай!
Належался с басурманскою собакою!
Вишь, глаза-то у красавицы наплаканы!
А она - что смерть,
Рот закушен в кровь. -
Так и ходит атаманова крутая бровь.
- Не поладила ты с нашею постелью,
Так поладь, собака, с нашею купелью!
В небе-то - ясно,
Тёмно - на дне.
Красный один
Башмачок на корме.
И стоит Степан - ровно грозный дуб,
Побелел Степан - аж до самых губ.
Закачался, зашатался. - Ох, томно!
Поддержите, нехристи, - в очах тёмно!
Вот и вся тебе персияночка,
Полоняночка.
(СОН РАЗИНА)
И снится Разину - сон:
Словно плачется болотная цапля.
И снится Разину - звон:
Ровно капельки серебряные каплют.
И снится Разину дно:
Цветами - что плат ковровый.
И снится лицо одно -
Забытое, чернобровое.
Сидит, ровно Божья мать,
Да жемчуг на нитку нижет.
И хочет он ей сказать,
Да только губами движет…
Сдавило дыханье - аж Стеклянный, в груди, осколок.
И ходит, как сонный страж,
Стеклянный - меж ними - полог.
Рулевой зарею правил
Вниз по Волге-реке.
Ты зачем меня оставил
Об одном башмачке?
Кто красавицу захочет
В башмачке одном?
Я приду к тебе, дружочек,
За другим башмачком!
И звенят-звенят, звенят-звенят запястья:
- Затонуло ты, Степаново счастье!
8 мая 1917