От обид обрастаем кожей,
той, что свойственна гиппопотаму.
Но выходит себе дороже,
по другому учила нас мама.
Мы живые и бьется сердце,
если есть для кого ему биться.
В нём мерцания - мегагерцы,
только сложно уже раскрыться.
Мы запрячемся в толстый панцирь,
проживаем года в одиночестве,
тянет груз за плечами ранцем,
отбываем судьбы пророчество.
А завистники опять тешатся,
удалось мол смести с дороги,
Те кто сильные вновь ощерятся,
а ведомым достанутся крохи.