Они пришли вдвоем, редким для моей поликлинической практики составом: отец и его почти взрослый сын.
Похожи друг на друга, оба рослые, статные, с твердой линией губ и внимательными серыми глазами. Такие не придут с пустяком, решила я, только с чем-то действительно важным. Мне моментально захотелось им помочь.
- У нас в семье все в порядке, - сразу сказал отец, назвавшийся Владиславом. - Есть, конечно, проблемы, и конфликты бывают, но не такие прям, чтоб к психологу бежать. Сами решаем в рабочем порядке. Так получилось, что дочь у нас ближе к матери, а Андрей - ко мне. Мне это кажется нормальным, и жене тоже. Парень все-таки, мужик уже скоро будет. То есть я в его жизнь особо не лезу, не вижу необходимости, человек не батальон противника, чтобы за ним следить, но если возникают вопросы или запутки какие-то, так с детства повелось, что он их скорее со мной обсудит, чем с матерью - вот что я хотел вам сказать.
- Да, поняла, - кивнула я. - И вот сейчас у вас возникло - что? Вопрос или запутка?
- Вопрос. Важный для Андрея, как я понимаю. Обычно у нас ведь с ним бывает как? По школьным его делам что-то, или техника какая-нибудь, или компьютер - тут я могу, разбираюсь потому что. Или вот если деньги на что-то нужны, это тоже обсудить можно. Про всякое искусство еще бывает спросит: пап, а вот этот фильм, как тебе оно, или музыка, или книга - я ему честно отвечу, если смотрел или читал, а бывает, что и специально посмотрю или послушаю там, но тут понятно, что мое мнение ему не указ, на вкус и цвет… сами знаете. Изредка про ребят что-нибудь спросит, по-всякому ведь с ними отношения складываются… тут я обычно из своих тех же лет чего похожее вспомню, то и расскажу. У мальчишек, да и у девчонок ведь разборки между собой всякие, они от времени зависят, конечно, но если в корень посмотреть, так окажется, что не так уж у разных поколений и отличаются…
- Андрей, в каком ты классе? - я видела, что Владиславу почему-то трудно говорить о сути того дела, с которым они ко мне пришли. Может быть, Андрей скажет сам?
- В десятом.
- Чем-то, кроме школы, еще занимаешься?
- Да, прыжки с парашютом.
- Где же это?
- В клубе ДОСААФ (Добровольное Общество Содействия Армии и Флоту. - Прим. авт.).
- Ой, а они еще есть?! - искренне удивилась я. Во времена моего детства я немного имела дело с данной системой: именно через эти клубы тогдашние подростки выращивали собак-овчарок для службы на границе.
- Есть и никогда никуда не девались, - ответил за сына Владислав. - Очень рекомендую. Все занятия для детей и подростков бесплатные.
- Спасибо, - серьезно поблагодарила я, открыла свой журнал на соответствующей странице и записала туда координаты клуба. Потом снова подняла взгляд. - Андрей?
- Скажите, ведь война - это очень плохо? - спросил юноша.
- Отвратительно! Ужасно! Хуже ничего не может быть! - откликнулась я и тут же подумала: Владислав не носит форму, но по всем признакам имеет какое-то отношение к армии. Неужели сын заделался убежденным пацифистом и на этой почве в данной симпатичной семье произрос конфликт отцов и детей? Но почему же они пришли с этим ко мне, в детскую поликлинику?
- А почему вы пришли ко мне? - спросила я вслух.
- Жена была у вас с дочерью, когда у нее конфликт был в классе с девочками. Она сказала, что вы разговариваете не как психолог, - сказал Владислав. (Я не поняла, комплимент это или обвинение со стороны матери семейства, но уточнять не стала.)
- Я в детстве вашу книжку читал, - сказал Андрей. - Про мальчика, который не взял меч, хотя ему говорили, что он - его.
Точно пацифист! - окончательно решила я. Отцу-то, наверное, как странно и неприятно, он же этому жизнь посвятил… А парню? Видно же невооруженным глазом, что отец для него более чем в авторитете…
- Кто вы по специальности? - спросила я Владислава.
- Военный инженер. Специалист по ракетам, системам наведения… Мой отец, Андрея дед, тоже всю жизнь проработал в оборонке.
- Угум… - ничего более вразумительного я сказать не смогла.
- Войну все разумные люди ненавидят, - сказал Андрей. - Она - зло, причем абсолютное зло, потому что там окончательно и бесповоротно убивают людей. Всяких, не разбирая, кто плохой, кто хороший, кто прав, кто не прав. У нас сейчас в мире такое общество, когда войну осуждают, так? И хорошо бы ее нигде и никогда не было, так? Но тогда как же можно объяснить, что все самые продвинутые люди только ею и занимаются?
- Как это? - изумилась я.
- Вот, это тот самый вопрос, на который я ничего не смог ему ответить! - воскликнул Владислав. - Сами понимаете, с моей биографией… Андрей, объясни доктору подробнее!
- Назовите, пожалуйста, любой, но только очень популярный сейчас фильм и книгу, какие вы знаете.
- «Игра престолов», книга и фильм, - быстро сказала я.
- Очень хороший пример, - горько улыбнулся Андрей. - Но речь не только о нем. Возьмите практически любой популярный фильм, получивший хорошие сборы. Возьмите книги популярных авторов. Посчитайте, сколько они там старательно пытаются друг друга убить, рубятся на мечах, воюют, стреляют в своих врагов из пистолетов, автоматов, гранатометов, волшебных палочек и бластеров, убегают, нападают, сколько сцен битв, преследований всякого рода, подготовки к ним
- Догадываюсь… - осторожно сказала я.
- Даже в мультфильмах практически то же самое. Про компьютерные игры я уж не говорю. Там если кого-нибудь с утра не замочил, жизнь не удалась в самом прямом смысле. И все это без перерыва создают во всех развитых странах самые креативные, самые талантливые люди нашего времени, которые, конечно же, если их спросить, как и вы, скажут, что они ненавидят войну. Вы знаете, как это получается? Кто тут врет и кому?
Пока я старательно прикидывала, хватит ли мне оставшегося времени, чтобы коротенько пересказать Андрею «Агрессию» К. Лоренца или можно отослать мальчика прямо к первоисточнику, в разговор вступил Владислав:
- Он спросил, я задумался и вдруг понял, что сам не знаю. Если мы действительно стремимся к миру, зачем нам все это? Или мы на самом деле не стремимся, а только вид делаем?
- Я думаю, что это нам наследство от биологии! - отрапортовала я.
- Не понял, - поднял бровь Андрей. - Животные не создают компьютерных игр и не снимают фильмы. То есть вы хотите сказать, что когда талантливый или даже гениальный художник собирается написать, допустим, сценарий про мир, ему что-то такое диктует из биологии…
- Рынок ему диктует, как правило, - вздохнула я. - Но биология тоже тут, рядом. И у потребителей продукта, и его собственная.
- И что же вы думаете, война занимает столько места в человеческой истории, культуре, искусстве, и это чистая биология, в лучшем случае экономика? Ничего собственно человеческого тут нет? - спросил Владислав.
- Есть, наверное, - неуверенно сказала я. - Армейская дружба. Воинская честь. Один за всех и все за одного - в мирное время это вроде как и ни к чему получается. Сплотиться перед лицом врага (а зачем иначе сплачиваться?)…
- Еще один момент! - подхватил мою мысль Владислав. - Упрощение мира. Война как отдых от сложности, многомерности мироздания. Вот мы, и мы правы. Вот они, и они - враги (а значит, заведомо неправы).
- Да! Когда все делится на черное и белое, наш мозг в каком-то смысле отдыхает, расслабляется…
- …И иногда это очень похоже на размягчение мозгов… Мне отец, дед Андрея, рассказывал: они много лет, чуть ли не по наследству воевали с соседним двором, и ему всегда все было ясно. Наши - хорошие и храбрые, а те - трусливые мерзавцы. А потом он влюбился в девочку из того двора, стал с ней встречаться, она рассказывала ему о своих друзьях… и вся его определенность полетела к черту…
- Просто он вырос…
- И поступил в военное училище, - вздохнул Владислав. - А та девушка тем временем вышла замуж…
- Получается, что война - это такой перерыв в упражнениях в человечности? - сформулировал Андрей. - Можно за компом, а можно и в реале?
- Главное - не перепутать, - вздохнула я.
У меня нет ощущения, что мы с Андреем и Вячеславом до конца разобрались в этой важной и чрезвычайно актуальной сейчас теме.
Безоговорочное официальное осуждение войны. И одновременно - ее разнообразнейшее обилие во всех видах СМИ, литературе, прочих видах искусства. Это изобилие не пришло к нам из «дикого» прошлого, оно есть сегодня, сейчас. Нам нужна война? Нам нужно о ней говорить, смотреть, думать, играть в нее, читать о ней… участвовать?