Перелистывая строки детства моего,
Помню бабушкины руки,
Чистое бельё.
Мы ватагой ребятишек-
братьев и сестёр,
Жались к ней и знали- любит.
Если уж за дело- лупит,
А потом опять голубит
Потому, что сильно любит.

Дел у ней невпроворот-
Мне коленку йодом мажет,
Ей ватрушку в рот.
Никого не выделяла,
Всем любви хватало!

Вот и выросли детишки,
Домик опустел- тишина.
А что же дальше?
Стук часов, таблетки-
Разлетелись детки.
Нрав весёлый и задорный
Ей б не потерять…
Ведь кому нужна на старость-
ноющая мать…

Внуки судьбы строили,
им не до неё.
В отделении буйном
дома сумасшедших
я нашла её.
Грязные матрасы,
железные кровати,
соседки сумасшедшие бродят по палате.
Бродят, стонут, ползают,
а она одна, тихо в уголочке
плачет у окна.
За спиною лязгнули холодные замки:
«Бельё ей завтра чистое ты приволоки!»
Кто её, за что сюда?
Как же ей помочь?
Врач в халате отвечает: «Это её дочь!
Врач она из изотопной-
к ней полно людей-
не могу ничем помочь бабушке твоей.
не могу, ты слышишь, она мне-я ей!»

Годы длинные прошли,
душу мне дробя.
Не забуду, бабушка,
милая тебя!
И слезами мучаюсь,
что тогда, не смогла я глупая,
выручить тебя!
Не смогла тебе помочь-
выкрасть, увезти
и замки сломать невмочь,
милая прости!

P. S. Нет тебя давно со мной.
Некому пригреть.
И отец ушёл к другой-
хочется реветь.
И скучаю я по детской стайке
«славных» малышей,
так, казалось, преданных
бабушке своей…